Геката, Глазова Анна Саркисовна

Геката

на обложку

Глазова Анна Саркисовна

Шрифт:

Речь не про трансгрессию романтиков, а скорее про отступление вбок, которое позволяет взглянуть на двойственность со стороны: от двух рождается новое, третье. Так, от оппозиции родной и неродной речи души, рождается миф, создающий символ, и таким образом способный соединить то, что разъединено в мире феноменов: женщина на коне / ещё не кентавр, / пока не попала / в объятья мифа; символ, миф, таким образом — преодоление несовершенства неродного языка, фундамент Вавилонской башни, поэтическая точность неточных наук искусств.

Точность

может быть разделяющая, проясняющая, аналитическая, но там, где такая точность доходит до своего предела, происходит переход к точности соединяющей, к (не)точности предсказания и пророчества, видения «сквозь тусклое стекло» [9].

Это книга о переходе, переводе, переносе: метафора — / перенесение соответствий / подлежащих всегда переносу.

Она — о порогах и границах, о переходах между ними, о единственности Я и множественности Мира в ее (множественности) первой манифестации — троичности.

В ней — короткие стихотворения, часто трехчастные, подобные силлогизму: большая посылка, малая посылка, заключение; или подобные сонету: две квазистрофы, соответствующие катренам, и короткое заключение — «ключ».

На самом деле, конечно, совершенно невозможно однозначно сказать, «о чем» эта книга.

Шломо Крол

От автора

Геката — богиня лиминальная и тройственная. Стихи, собранные в этой книге, имеют отношение либо к переходным состояниям, либо к триединым вещам, а часто и к тем, и к этим. Название книги относится не столько к историческому культу богини, сколько к её значению как символа переходов, развилок в широком смысле. Её тройственность тоже рассматривается не столько как фигуративный элемент, сколько как фигура небинарности вообще. Например, три состояния вещества — жидкость, твёрдое тело и газ — будут здесь важнее, чем контраст между холодом и теплом, и переход из одного состояния в другое важнее, чем описание покоя в каждом из них. Это книга опытов мышления из пограничных состояний, в которых нет устойчивого деления на белое и чёрное, тезис и антитезис.

Геката была богиней перекрёстков, особенно в её римском эквиваленте — Тривии. На перекрёстках, по тогдашнему верованию, существуют неуспокоенные духи, и она могла помочь совершить переход, не потревожив их. Позднее её стали воспринимать как повелительницу духов, богиню ночи и колдовства. Но не нужно бояться призраков для того, чтобы искать, на что положиться в любой ситуации, которую можно описать как развилку с призрачными версиями будущих последствий, особенно когда выбор неочевиден, а от него зависит многое.

Уже сама история культа Гекаты делает её лиминальной фигурой в древнегреческом пантеоне. По одной из версий её культ берёт начало в Анатолии, значит, она приходит из чужой страны с востока (как и Дионис). Возможно, это одна из причин того, что она, сперва почитавшаяся наравне с другими хтоническими богинями, Деметрой и Персефоной, позднее оказывается детерриторизованной, не столько богиней, сколько верховной ведьмой, не защитницей от духов, а их начальницей. И эта развилка тоже принадлежит к её истории.

Три фазы Луны и три возраста — девочка, женщина и старуха — это три лица Гекаты. В Древней Греции она охраняет новорожденных и их матерей от смерти, которую могут наслать на них неуспокоенные духи бесплодных женщин. Кроме Гекаты, в разных религиях и культурах существуют и другие тройственные богини и покровительницы — например, греческие Мойры,

скандинавские Норны или славянские орисницы, которые — втроём — плетут судьбу новорожденным. Их, как и Гекату, воспринимали как хранительниц и благоволительниц, но и наоборот — как тех, кто приносит злую участь. Они тоже стоят на пороге — за ним начинается человеческая жизнь, и в этой роли схожи с Гекатой.

В наше время фигура Гекаты стала снова важна: в роли тройственной богини, покровительницы трёх женских возрастов, она возвращается как уже секуляризованный символ в феминистской и женской литературе, но также и в популярной культуре. В этой книге наиболее важна её роль хранительницы порогов. Порог самое беспокойное место, и переступить его трудно без мысли о помощи чего-то, пусть только символа, защищающего переход, покровительствующего ему.

«цельность...»

цельность

иногда не выдерживает —

рвётся в росте

вращений/растений,

разной коры/разной земли;

горы/реки

рождаются тоже в разрывах.

так же и прорывается ум

родами неутешенных мыслей,

мысленно берёшь их на руки —

но не без трепета.