Ген преступника. Часть 1 и Часть 2
Шрифт:
Пред лицом Харуко возник толстый указательный палец, призывающий остановить поток изречений.
– А ты знал, мой мальчик, что именно Фай убил сына члена совета? Его руками был спущен курок пистолета, из которого вылетела злополучная пуля. И как забавно, что папочка бедняжки, едва не разделил участь покойного сына, будучи захваченным в заложники.
Едкий шепот разнесся по кабинету. Внутри сердце заколотилось с бешеной силой. Неужели, именно Йен помог убойщику, проникнуть в здание и совершить побег? Но, что двигало им, в таком случаи?
Если
– Да, именно этого проблеска в глазах я ждал. Вам ведь интересно, мистер Хэйс, где я раздобыл столь пикантные подробности? Папочка не предоставил вам такой информации?
– У вас имеются какие-то личные претензии к моему отцу? Если это так, то высказывайте ему, а не мне.
– Претензии? Что ты? Такой маленький человек, как я, не возложит, столь ответственную миссию на свои плечи. Твой отец пример того, как дорого стоят ошибки в нашем мире.Не интересовался у папочки о грязных делишках, которые …
– Мистер Корн! – Харуко вышел вперед, возвышаясь между нами, словно стена. – Мистер Корн, я не советую, играть с Моланом подобным образом. Ваша личная неприязнь к нашему руководству, касается только Вас. Давайте, закончим наше знакомство и прейдем непосредственно, к осмотру. У нас много работы и излишняя болтовня попросту отнимает время.
Начальник тюрьмы отряпнул назад, окидывая своевольного службиста недобрым взглядом.
– Я лишь хотел, пообщаться с сыном товарища. Вы ведь не в обиде, Молан?
Отрицательного кивка было вполне достаточно. Но его слова…что он имел ввиду? Возможно, он один из тех, кто выискивал бедных детей. Стоит, прислушиваться внимательней.
– Хорошо. Выбирайте место дисклокации. Кто отправится в мед.кабинет? Кто останется здесь? А кто, допросит несколько самых сговорчивых заключенных?
Или пойдем все вместе, мальчики?
Харуко выбрал самое сложное, на мой взгляд – кабинет мисс Кастро, в котором она, добрых пять лет, лечила больных преступников. Во время допроса она вела себя, более чем достойно. Из такой не вытащишь лишнего слова, даже под пытками. Один взгляд стоит сотни выпущенных пуль. Уверенный, непоколебимый. Она знает, что делает ,и это пугает. Хотелось бы мне лично, побеседовать с этой женщиной.
Ивен увел у меня из-под носа допрос заключенных. Грязная и неблагодарная работа. Наверняка, большая часть тех, кто согласился, сделали это, из желания поглумится над службистами, смешать их с грязью, дабы не зазнавались и не смели, пускать презрительные взгляды.
Наше уединение с начальником неспроста. Болтливый рот Корна раскроет завесу тайн отцовского прошлого и секретных материалов «Зачистки».
Поиграем в правду, старик?
***
Холодные стены залы смыкались, словно стены лифта. Молан настойчиво
Фигура Корна расплывалась в пространстве, сливаясь с точкой, проделанной пулей Фая в стене.
– Ну же, сынок. Давай. Нам нужно, довести дело до конца.
Молан нервно сглотнул, наставляя предоставленный пистолет на ухмыляющийся рот гиены в пиджаке. Улыбка Захарии расплылась вдоль лица, поднимая кверху складки морщин. Следственный эксперимент, как альтернатива отсутствующей видеозаписи, дуло пистолета, сжимаемое руками, предполагаемого убойщика и жертва, стоящая в паре метров от него.
Молан чувствовал, как вена пульсирует под кожей, отбивая ритм сердца. Ему велено было, вообразить себя в шкуре 13, держащего на мушке бывшего руководителя тюрьмы. Прочувствовать нервное напряжение, сковывающее каждую клеточку тела. Ощутить ноющую боль от ранения в плечо. Уловить запах свежей крови, сочащейся из собственной плоти.
Хэйс не сводил взгляд с цели. Предохранитель был снят, и ничто не мешало, нажать на курок, но стрелок медлил. Его одолевали сомнения.
– Можем, поменяться, если хочешь? Я уклонюсь от выстрела, просто настройся, Молан. Нам надо понять, как это было и лучшего способа не представится.
Дыхание участилось. В висках службиста стоял грохот и шум. Он знал, что должен, сделать, знал, зачем, но не смел, привести механизм в действие. Рука опустилась, выпуская оружие из ладони. Сбросив тяжесть пистолета, Молан обратил взгляд к стоящему у стены начальнику тюрьмы.
– Почему остановился, Молан? Боишься, ранить меня?
– Дело не в этом.
– А что же тогда тебе мешает, спустить курок? Ты ведь не первый год в деле.
Пересилив внутренний барьер, Хэйс произнес то, в чем сознавался лишь самому себе. Каждый раз, сталкиваясь с деянием 13, он убеждался в правдивости навящевых мыслей.
– Я не думаю, что он выстрелил по собственному желанию.
– Что?
– Его предыдущая цель – Айрон Свифт, был жив, когда службисты явились к нему домой.
Йен Нирхен, выжил в «Кровавой Тюрьме», хотя, по всем законам логики, должен, гнить в могиле! Он свидетель. А что делают с ненужными очевидцами? Правильно, избавляются. Но Фай этого не сделал. Как и со Свифтом, как и с Бог знает, с кем еще! Он не убивал их. Не для этого он заявился сюда.
– Но Свифта застрелили, и по общему заключению…
– Да, я знаю, что наплел мой отец в этом поганом отчете! Но он этого не делал. Почерк 13 отличается от того небрежного снайперского выстрела. Фай любит выводить людей на чистую воду, вселять страх, но не убивать. Он не считает смерть высшим наказанием, не видит в ней смысла. Страдания, которые его жертвы причиняли другим, он переносит на их шкуру. Вот почерк 13. Можете, не согласится со мной, но…