Генерал Симоняк
Шрифт:
– Не отвечает Ока.
– Кого ловите?
– спросил Симоняк, остановившись на пороге.
– Афанасьева.
– А Щеглов где?
– Еще на зорьке с якоря снялся. Знаете ведь, таков он...
– Ну, так слушай...
Комкор познакомил Голубева Со своим новым решением, приказал связываться с полками и передовыми отрядами, приостановить их движение на север.
– А я поеду Щеглова догонять, - закончил Симоняк.
К Щеглову попал только через час. Афанасий Федорович нетерпеливо расхаживал по березовой рощице. В кустах сидели
– А я вас жду, - сказал Щеглов, увидев комкора.
– По радио мне передали, что вы выехали с задачей повернуть фронт нашего наступления.
– Точно.
Симоняк, Щеглов и Дьяченко зашли в палатку.
Щеглов отличался способностью всё схватывать на лету. Выслушав комкора, он тотчас же быстрыми движениями карандаша расчертил свою карту, намечая рубежи, которых должен достичь каждый полк на новом направлении. Затем, подняв полог палатки, зычно крикнул:
– Гепнера ко мне!
Начальник оперативного отделения прибежал через минуту.
– Смотрите сюда. Надо не мешкая повернуть полки. Вы поедете к Афанасьеву, Дьяченко - к Холошне, а третий полк у нас тут рядом. С ним я сам свяжусь.
Симоняк молча наблюдал за тем, как уверенно распоряжается комдив. Всё делает быстро, сам загорается и зажигает других.
Дьяченко и Гепнер поспешно покинули палатку. Хорошо было слышно, как заворчали моторы, затем их монотонный гул начал быстро удаляться.
Симоняк сидел верхом на раскладном стуле, положив локти на спинку.
– Подкрепиться не хотите?
– предложил Щеглов.
– Некогда чаевничать. Ты, Афанасий, скажи-ка, скоро ли твои дипкурьеры доберутся до полков? Щеглов посмотрел на часы.
– Ну и времена настали, - усмехнулся Симоняк.
– Добраться до НП дивизии проблема. Отсюда до полков на машине надо катить.
– Да, не так, как в Красном Бору, - согласился Щеглов.
– Там все были рядышком, пешком добирались в гости...
Щеглов не договорил. Рядом с палаткой раздался треск автоматных очередей.
– Что такое?
– закричал Щеглов, выскакивая из палатки.
– Фрицы прут, - услышал Симоняк чей-то голос.
– В ружье!
Симоняк выбрался из палатки. В рощице тонко посвистывали пули. К командному пункту двигалась, стреляя на ходу, большая группа немцев. Видимо, остатки какого-то недобитого полка.
Щеглов, не теряя ни секунды, выдвинул вперед к дороге взвод автоматчиков. Всем остальным показал, где занять места для обороны.
Возбужденный, он подбежал к комкору:
– Здесь рядом окопчик.
– Ты не волнуйся, Афанасий Федорович, - спокойно пробасил Симоняк. Слышал, как Романцов один двести фашистов в плен взял? А нас здесь много, отобьемся.
Стрельба усилилась. Длинные очереди автоматов раздавались и впереди, и где-то слева, и справа... Немцы, видимо, никак не ожидали, что встретят здесь какие-то советские войска. Они стреляли наугад, а когда и по ним стали бить, заметались.
Симоняк
Комкор положил пистолет на руку, прицелился. Солдат, которого он брал на мушку, ткнулся в землю.
В корпусе знали, что Симоняк на стрельбах посылает пули только в яблочко мишени. И здесь он бил без промаха. Следующим выстрелом уложил еще одного немца. Остальные не рискнули двигаться по направлению к окопу.
Когда опасность миновала, Щеглов говорил комкору:
– Ну, Николай Павлович, надо же вам было попасть в этакую передрягу. С батальон их шло. Кабы знали, что нас горстка....
Симоняк выпрыгнул из окопчика, вложил пистолет в кобуру.
– А шарахнулись-то как? Словно гончие. Боятся нас. Надо их добивать поскорей...
11
Александр Трошин ехал в середине колонны. Машины, разбрызгивая грязь, мчались по дороге. Надо было торопиться, получили приказ занять завтра, 22 сентября, станцию Леля. А до этой станции восемьдесят километров. Мелькали пожелтевшие, словно ржавые, поля, поредевшие леса, черепичные крыши хуторов.
Всё дышало тишиной, как будто и не было войны. Но комбат знал - надо быть начеку. Немцы, отступая, оставляли небольшие засады, а то и усиленные заслоны с танками и самоходными орудиями.
Прошел час, другой. Подвижной отряд не сделал ни одной вынужденной остановки. Рыжая дорога ныряла под колеса машины, и шофер тихонько насвистывал Марш веселых ребят.
Комбат задумался, вспоминая путь, пройденный за годы войны. Это был трудный путь, обильно политый кровью. Трошин трижды попадал в госпиталь. А скольких славных людей потерял их 188-й полк. Погибли боевые офицеры Николай Хламкин, Федор Собакин, Андрей Салтан, Сергей Перевалов... Дожить бы им до этих дней, увидеть зарю нашей победы.
Раздумье нарушили выстрелы, загремевшие в голове колонны.
Машины остановились, солдаты быстро спрыгивали на землю. Выскочил из кабинки и Трошин.
У моста через небольшую речушку в кустарнике засели вражеские автоматчики. Они, видно, нервничали, открыли огонь раньше, чем следовало. Наши бойцы быстро расправились с ними.
В первый день подвижной отряд прошел сорок километров, занял уездный городок и расположился на короткий привал. Можно было пройти и больше, но комдив предупредил: не отрываться слишком от основных сил.
На следующее утро снова двинулись по шоссе. В голове - разведка, на некотором отдалении от нее - стрелковая рота и батарея противотанковых пушек. И вслед за ними - основные силы отряда.
Через час пути разведчики доложили Трошину: у перекрестка дорог замечена отступающая вражеская колонна.
Темп движения отряда был усилен. Машины подошли к перекрестку. Противотанковые пушки развернулись, дали несколько залпов по хвосту колонны. Автоматчики смело бросились на врага. Много гитлеровцев было уничтожено, четырнадцать взято в плен.