Генерал Симоняк

Стрешинский М. П.

Бой кончился скоро. Около ста пятидесяти гитлеровцев сдались в плен, остальные нашли себе могилу на безымянных высотках между двумя озерами.

– Где ваш командир батальона?
– допытывался Марак у пленного лейтенанта.

– Убежал от нас в резервную роту.

– Значит, недалеко ушел!
– засмеялся майор.

Однако командира немецкого батальона и там не нашли ни среди убитых, ни среди сдавшихся. Марак огорчился, а Атабиев успокаивал:

– Догоним, товарищ гвардии майор! От нашей пули ему не удрать. Сейчас сядем на коней и полетим быстрее ветра.

Атабиев потрепал

каурого жеребца и передал поводья комбату.

– Для вас отобрал, товарищ гвардии майор. Добрый конь!

– Спасибо, Тушо! Остальных немецких коней забирай для роты. Будет теперь в нашем батальоне свой кабардинский эскадрон.

И снова батальон двинулся вперед, навстречу войскам, которые наступали из-под Нарвы. Достигли поселка Саре.

На зорьке приехал в батальон генерал Путилов. Развернул карту и показал:

– Видишь эту станцию? Разведчики донесли, что там замечено скопление немецких войск. Их поддерживает бронепоезд. Надо ударить, пока они не закрепились. Понятно?

– Всё ясно, товарищ генерал! Но до станции километров двадцать...

– Комкор подбросил нам самоходных установок. Будут действовать с батальоном.

Пехотинцы взобрались на самоходки. Еще веселее пошли дела. Батальон внезапно налетел на железнодорожную станцию Килтан. Самоходки открыли огонь по вражескому бронепоезду, подбили его, а роты гвардейцев разгромили неприятельский гарнизон, захватили пакгаузы с продовольствием, вином. На складах оказалось несколько миллионов яиц. Еще погромыхивали одиночные выстрелы, а комбат связался по рации с комдивом и доложил:

– Задание выполнено. Что дальше прикажете делать?

Путилов приказал батальону продолжать преследование противника.

И опять, не задерживаясь, батальон двинулся в путь. За четыре дня боев гвардейцы Марака продвинулись на сто семь километров.

8

Симоняк в эти дни непрерывно перемещал свой наблюдательный пункт. Всё было в движении, и комкор надолго не останавливался на одном месте. Его запыленная машина появлялась то в одной дивизии, то в другой.

Сплошной линии фронта, как только наши части начали преследование противника, уже не существовало. Некоторые полки далеко вырвались вперед. Случалось, что даже в тылу наших войск завязывались ожесточенные схватки, и комкору приходилось маневрировать резервами, которые он предусмотрительно придерживал в своих руках. По замыслу операции, 64-я гвардейская дивизия должна была вступить в бой на третий день. Однако уже спустя несколько часов после прорыва на Эмайыги Симоняк позвонил Романцову:

– Не хотелось, а придется тебя потревожить, Иван Данилович!

Юго-восточнее Тарту попал в окружение немецкий полк. Следовало его утихомирить.

На второй день под вечер комкор ввел в бой танковую подвижную группу. Командовал ею полковник Ковалевский, с которым Симоняк действовал на Карельском перешейке, брал Матиллу, Кивеннапу.

– Давай, полковник, - напутствовал комкор Ковалевского, - вырывайся на простор. Будем поспевать за тобой.

Подвижная группа острым клином вонзилась в расположение врага, захватила поселок Роэла.

На третий день наступления гвардейцы натолкнулись на упорное сопротивление противника у реки Педья. Немцы

взорвали мосты, стянули сюда до десятка артиллерийских и минометных батарей. Ковалевский радировал о заминке.

Чтобы открыть дорогу подвижной танковой группе, нужно было столкнуть противника с рубежа на реке Педья. Симоняк сконцентрировал в этом районе мощный артиллерийский кулак, перебросил туда несколько стрелковых полков. Вечером, когда бои, казалось, уже затухали, по огневым позициям врага ударили орудия и минометы. В сгустившейся темноте под прикрытием огня гвардейцы на бревнах, набитых сеном плащ-палатках, самодельных плотиках переправились через реку, сбили фашистов. Саперы тотчас навели переправы, и танки подвижной группы с десантами стрелков помчались по дороге к городу Раквере.

– Куда поедем теперь?
– спросил у Симоняка шофер.

– К Трусову.

Штаб корпуса разместился в просторном доме. И поздней ночью здесь никто не спал. Трусов обрадовался приезду комкора, которого не видел весь день. Вопросов к Симоняку накопилось много. Комкор, однако, опередил:

– Как связь со штадивами? Донесения поступают?

Штабу было трудно работать при такой резко меняющейся обстановке. Радио становилось порой единственным средством связи. С полной нагрузкой работали радиостанции, сбивались с ног офицеры связи. Как убедился Симоняк, его штаб в общем-то был хорошо осведомлен о положении в частях.

Трусов назвал комкору несколько цифр по 45-й дивизии. За день боя она уничтожила около полутора тысяч вражеских солдат и офицеров, захватила двадцать два миномета, десять бронетранспортеров, семнадцать складов с боеприпасами, имуществом и продовольствием.

– Недурно, - заметил Симоняк.
– А у Щеглова?

– Цифры еще внушительнее. Полки дивизии истребили свыше двух тысяч гитлеровцев, захватили двадцать орудий, тридцать пулеметов, тридцать автомашин и более пятисот пленных.

Как и на Карельском перешейке, потери противника значительно превосходили потери корпуса. И после трех дней боя он был грозной для врага силой.

– Пошли хорошо, - сказал Симоняк.
– Скоро, пожалуй, встретимся с войсками, которые наступают из-под Нарвы. А теперь выкладывай, Иван Ильич, свои вопросы.

9

Романцов мчался по дороге на виллисе. На заднем сиденье стояла рация, и солдат, не снимая наушников, прислушивался к трескотне в эфире. Часто раздавалась то немецкая, то русская речь.

Утро выдалось погожее. Над низинами стлался молочный туман.

На околице деревушки Романцов остановил машину. Мучила жажда. У колодца комдив увидел женщину лет сорока пяти. Она поднимала ведро с водой из бетонного колодца.

Романцов подошел к колодцу и, думая, что женщина не понимает по-русски, знаками попросил ее дать водицы испить.

– Я не глухонемая, - улыбнулась женщина, - по-русски разговариваю. Двадцать лет преподаю русский язык в здешней школе.

Командир дивизии попил воды, поблагодарил учительницу и направился к машине.

– Погодите, товарищ генерал, - остановила его женщина.
– Будьте осторожнее. В следующей деревне баррикады построены.

– Войска прошли. И я проеду.

– Вы-то одни. Фашисты вас могут убить.