Гений зла (сборник)
Шрифт:
31 декабря 1949 г.).
* Здесь и далее текст выделен мной.
сочинений для отбора на пленум мы допустили ряд ошибок, не
сумев в исполнении за фортепиано сделать правильную оценку
качества некоторых произведений. Так, для исполнения на
пленуме была отобрана «Приветственная кантата» композитора
Локшина, ПРОИЗВЕДЕНИЕ ХОЛОДНОЕ И ЛОЖНОЕ** ПО
СВОИМ МУЗЫКАЛЬНЫМ ОБРАЗАМ, КРАЙНЕ СУМБУРНОЕ,
ШУМНОЕ И БЕСПОМОЩНОЕ. Автор не отнесся с должной
ответственностью
предварительной глубокой работы над отбором музыкальных
средств, над определением стиля сочинения, над организацией
материала».***
Других политических обвинений в обширном, обстоятельном
докладе Хренникова не содержалось. Над моим отцом нависла
угроза исключения из Союза композиторов; этим неприятности
могли не ограничиться…
Отца фактически спас благородный и чрезвычайно умный
человек – Михаил Фабианович Гнесин, уже слышавший о
Локшине, как о талантливом композиторе, от М.В. Юдиной. Вот
отрывок из речи Гнесина, произнесенной им во время прений по
хренниковскому докладу. Начал Гнесин издалека:
** Это – политическое обвинение.
*** См. стенограмму Третьего пленума Союза композиторов (РГАЛИ, ф.
2077, оп. I, ед.хр.325, л.19-20). В сокращенном виде, но с сохранением
основного обвинения, этот фрагмент выступления Хренникова
опубликован в его же статье «За новый подъем советской музыки»
(Сов. музыка, 1949, №12, с.50).
«<…>Теперь я хочу сказать несколько слов о докладе Тихона
Николаевича. Я сомневаюсь, что<бы> кто-нибудь из нас хотел
попасть в положение Тихона Николаевича Хренникова. Читать
подобный доклад, содержащий калькуляцию ценностей,
предлагавшихся на Пленуме, это – страшно трудно. Кроме того,
тут, действительно, полного согласия никогда не может быть. На
каком-нибудь сочинении могут тогда разойтись суждения, и не
стоит тогда придираться по тем характеристикам, которые
показались недостаточно <сходящимися> с твоим мнением.
Но, все-таки, я хотел бы коснуться некоторых моментов в этом
докладе. Я считаю очень рискованным такое покаянное
упоминание об ошибках Секретариата. До меня тов. Анисимов, в
сущности, коснулся уже этого вопроса. Такого рода упоминания
об ошибках сейчас же наводят на мысль. Если по ошибке
пропустили такие-то не очень удачные вещи, то, может быть,
большое количество вещей не допустили на Пленум, которые
нисколько не хуже, а может быть, и лучше показанных. И я
считаю, что, может быть, было бы справедливо, чтоб если были
на
тем или иным причинам не оказалось возможным показать на
Пленуме, то о них следовало упомянуть в докладе. Ведь это
гордость, что были еще хорошие произведения, в которых были
такие-то достоинства. Но то же самое, говоря о вещах, которые
не оправдали себя в концертном показе, непременно следовало
упомянуть о достоинствах, из-за которых эти вещи были приняты
и пропущены. НЕЛЬЗЯ ЖЕ ИЗОБРАЖАТЬ СЕБЯ
НЕПОМНЯЩИМИ ЛЮДЬМИ. ВЫ СЛУШАЛИ ВЕЩИ, ВЫ ИХ
ОЧЕНЬ ХВАЛИЛИ. ЭТО ОЧЕНЬ ВАЖНО. ТАК ВЫ ИХ ЗА
ЧТО-НИБУДЬ ДА ХВАЛИЛИ!
Значит, в них есть высокое качество. Не может быть, чтобы в них
не было их качеств. И это, несомненно, так и есть. Я в данном
случае говорю о кантате Локшина. Можно иметь какое угодно
суждение о ней. НО ЕЕ ОЧЕНЬ ХВАЛИЛИ, КОГДА ОНА БЫЛА
ПОКАЗАНА В СЕКРЕТАРИАТЕ. Предположим, что после этого
она бы с треском провалилась, освистана была всем собранием. И
то, в сущности, вы должны были бы искать причины этому – а
может быть, ее еще раз исполнить, тем более, что исполнена она
была совершенно неудовлетворительно и показана в
неблагоприятных условиях. Но она вовсе не была освистана. Она
очень многим понравилась. Я не хочу сказать, что это и было,
может быть, лучшее произведение, которое вы недооценили.
Совсем нет. Но в нем есть отличные качества – хорошие темы.
Тематически материал является очень хорошим по качеству.
Полифоническое мастерство тоже есть. Может быть, там есть
просчеты в оркестровке. Но ведь вы слушали с партитурой. Люди
слушали, видели, что там есть недоработки, могли посоветовать
что-нибудь.
Должен сказать, что я Локшина видел всего два раза в жизни и
слышал, что он человек высоко талантливый и отнюдь не слабый
в оркестровке. Какие-то были недостатки, но были и большие
достоинства. Мне кажется, что справедливо было <бы> отметить
и недостатки, и достоинства, а не так жестко* характеризовать
вещь, точно, ей Богу, композитор ввел в невыгодную сделку
Секретариат. Секретариат оказался виновным в том, что он
пропустил такую-то вещь! Вы вещь слушали, одобрили, в ней
были достоинства и недостатки, следовало отметить и то, и
другое. Иначе это несправедливо.
Я представляю себе - сам я написал какую-то вещь, мне после
этого опыта неудобно ее показывать в Секретариате. Если меня