Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов

Одоевцева Ирина Владимировна

Его здесь не лечут, мне приходится самой за ним ухаживать и на свой счет покупать лекарства и вызывать доктора. Два раза я к нему вызывала профессора из Тулона. Результатов пока почти никаких. Требует, чтобы я его увезла отсюда, т. к. здешний климат и условия жизни для него губительны. Но куда я его увезу и на какие деньги? Денег у меня совсем нет — все ушло на его лечение. Визит профессора обходится в 15 долларов, доктора в 4 доллара, и все в том же роде. Как тут не обалдеть? Предлагают забрать его в госпиталь, но об этом он и слышать не хочет. А противоречить ему нельзя — сейчас же поднимается давление, что грозит ударом. Давление его удручающее 28-10.

Пишу Вам обо всем этом, зная, что Вы дружески относитесь к Жоржу и поймете меня.

Пожалуйста, пришлите мне чеком все, что нам причитается и вперед за отрывок. Я просто

схожу с ума, чувствуя свою беспомощность достать деньги и помочь ему. Я написала Карповичу. Я решительно не знаю, к кому бы еще обратиться, чтобы спасти Жоржа.

Он целый день лежит в полусне и только стонет. Доктор приезжает делать ему вспрыскивания каждый вечер.

Теперь Вы поймете, отчего я не отослала Вам сразу исправлений и добавления. И даже не поблагодарила за Ледерплекс. Он пришел почти благополучно» но, кажется, не целиком. Оказалось 220 капсюль [830] , а Вашей рукой написано 500. Но все это пустяки. И так этого более чем достаточно. Большое спасибо.

830

Одоевцева путает слова «капсюль» и «капсула» — в медицине — оболочка принимаемых внутрь веществ.

Теперь опять об отрывке (новом). Если Вы найдете возможным напечатать его, что, по-моему, украсит отрывок в целом — поместите его между 22-ой и 23-ой страницей. В этом случае 1-ую строчку 23 стр. «Рачинский вернулся домой только в два часа» надо выбросить [831] . Простите, что пишу так сумбурно и, пожалуйста, не сердитесь на меня. До чего я жалею, что нам не удалось перебраться в Америку.

С сердечным приветом

И. Одоевцева

831

Исправлений о Рачинском не потребовалось: кроме одного фрагмента, в «Новом журнале» ничего больше из романа напечатано не было.

110. Ирина Одоевцева — Роману Гулю. 18 мая <1956>. Йер.

18-го мая<1956>

Дорогой Роман Борисович,

Только что пришел Ваш чек. Жоржу сегодня лучше — у него, оказывается, был кризис и сейчас он, хотя лежит пластом и только вздыхает, все же не в прямой опасности. Доктор предупредил меня, что радоваться рано, но я все же не могу не радоваться. К тому же сегодня день моих именин. Пожалуйста, хоть и запоздало, поздравьте меня мысленно и пожелайте мне, чтобы Жорж выздоровел.

Я, кажется, неправильно поняла Вашу телеграмму. Я была тогда в таком переполохе мыслей и чувств, что удивляюсь, как вообще могла справиться с «исправлениями и добавлениями».

Оказывается, Вы требуете «повесть», т. е. продолжение. Или весь роман? Мне это и сейчас неясно. Напишите.

Я перевела следующую порцию начерно. Получилось 45— 48 стр. Н. Журнала.

Через неделю, самое большое через десять дней, вышлю ее Вам. Сейчас я могу работать — Жорж должен лежать в постели, и я все равно целый день сижу около него. Он так слаб, что не разговаривает и даже не читает, но мое присутствие его успокаивает.

А мне даже приятнее быть занятой, не так грустно.

Очень прошу Вас написать мне, ограничиться сейчас только очередным отрывком или продолжать переводить — в меру сил.

Конечно, за аванс буду бесконечно благодарна. Я совсем не имею денег, а от расходов по лечению Жоржа, что называется, волосы встают дыбом. И в долг взять здесь не у кого — все такие же голодранцы, как мы.

Не знаю, правильно ли лечут Жоржа. Ему ежедневно вспрыскивают Alcoline Parafine и витамин А. Я сказала доктору, что в Америке рекомендуют витамин С, на что он только пожал плечами. Все же я даю Жоржу сама витамин С, не знаю только дозу, напишите, пожалуйста.

С самым сердечным приветом.

И. Одоевцева

111. Роман Гуль — Ирине Одоевцевой. 19 мая 1956. Нью-Йорк.

19 мая 1956

Дорогая

Ирина Владимировна, получил только что Ваше письмо. Исправления сделаю. Вставку сделаю. Может быть, помещение отрывка задержится и не влезет в июньскую книгу (из- за опоздания), ибо типография, как всегда, второпях. Но постараюсь. Во всяком разе — посылаю Вам чек — аванс за этот отрывок. Со мной говорил М. М. Карпович, и мы спешим с посылкой Вам аванса. Поговорю тут еще в к<аких>-н<ибудь> местах. Но мне думается, что самый лучший ход — это если Вы попросите Алданова обратиться в Литфонд. В Литфонде деньги есть сейчас большие. Они могут помочь хорошо, если захотят. И самый лучший ход к Вайнбауму [832] — это, конечно, Марк Александрович. Напишите ему, он, как всегда, в Ницце: 16 ав. Жорж Клемансо. Советую.

832

Марк Ефимович Вейнбаум (1890-1973) — журналист, эмигрант с 1913 г., жил в США, в 1922-1973 гг. главный редактор газеты «Новое русское слово», в 1950-е - председатель правления Литературного фонда в Нью-Йорке.

Очень я огорчен нездоровьем Г. В. Как же это так случилось? Что? Внезапно? Хочу думать, что он скоро поправится. Юг нехорош? Но Париж ведь хуже во всех других смыслах. Из-за океана ничего, конечно, не видно, как и что.

Цалую Ваши ручки, желаю Вам крепости и успешного выхода из этого тяжелого тупика — главное, чтоб доктора поставили вновь на ноги нашего поэта. Я тут буду думать, что можно предпринять в смысле поиска монеты. Но в Литфонд ход через Алданова — это битое дело. Уверен.

Искренно Ваш

<Роман Гуль>

Жоржу жмите лапу дружески от меня. Жена обоим Вам сердечно кланяется

112. Ирина Одоевцева — Роману Гулю. <Конец мая 1956>. Йер.

<Конец мая 1956>

Дорогой Роман Борисович,

Большое спасибо за чек. Не поблагодарила Вас раньше за него, потому что Жоржу, после короткого улучшения, опять стало хуже. Доктор оказался прав — радоваться действительно было рано.

Я написала Алданову и, чтобы не объяснять что, зачем и почему, послала ему Ваше письмо. Посылаю Вам его неутешительный ответ. [833]

Не знаю, стоит ли мне писать Цвибаку. [834] Мы были до войны с ним в хороших отношениях, но мне известно, что он поверил клевете о наших «нацистских подвигах». И, конечно, не мог не возненавидеть нас люто. С другой стороны, он мог и, за столько времени, убедиться во вздорности этих клеветнических слухов.

833

Алданов, в частности, пишет: «Разумеется, я сегодня же напишу Литературному фонду и А. А. Полякову, — он большой почитатель таланта Г. В-ча, а я постараюсь написать возможно убедительнее <...>. Думаю, однако, что Р. Б. Гуль незнаком с практикой Правления Фонда, с размером его ссуд и, в частности, с его, Правления, отликом на мои ходатайства о разных лицах, правда, слишком, по-видимому, многочисленные. Насколько мне известно, Фонд почти никогда больше 50 долларов не ассигнует, — по крайней мере людям, живущим в Европе <...>. Что же касается моих ходатайств, то лишь один раз дали 50 долларов, а то все 25, 15 и недавно даже 10!» (BLG, Box 20, Folder 489).

834

Яков Моисеевич Цвибак, псевдоним Андрей Седых (1902-1994) — прозаик, журналист, с 1920 г. в эмиграции, жил в Париже, постоянный сотрудник «Последних новостей», с 1942 г. жил в Нью-Йорке, работал в «Новом русском слове», главным редактором и владельцем которой стал в 1973 г. В цит. письме к Одоевцевой Алданов пишет: «...немало мог бы собрать Яков Моисеевич Цвибак <...>. Я не знаю Ваших с ним нынешних отношений, но если (никак не гарантирую) он что-либо сделает, то не иначе, как по Вашему личному письму, а никак не по моему»