Шрифт:
========== Часть первая. Медное кольцо ==========
Проходит день, по следам его идет другой, и, когда не гадаешь, – смерть стоит уже в изголовье у тебя.
Приди, мудрец, посмотри на города: что постигло красоту и благолепие их устройства? Где именитые исполины, которые домогались высоких титулов и приобретали их своими доблестями? Где те, которые приводили в трепет своими велениями и покоряли себе землю ужасом своего владычества?
Спроси землю, и она укажет тебе, где все они положены.
Ефрем Сирин
Лента времени: виток назад
На перекрестке, возле высокого, в два этажа, дома, бил источник. Струя лилась из медного краника в небольшую каменную
Это место располагалось как раз на половине пути между домом и таверной старого Норра. Запустить ладонь в чашу, потащить к губам, разбрызгав на пути половину, освежить рот и лицо. Самое то в жару последнего месяца лета, и не думающую отступать перед надвигающейся осенью. И до источника, и от источника Майти передвигался любимым своим способом: бегом. Носился он всегда и везде, пугая топотом кошек, лениво примостившихся на ступеньках домов, и мелких птичек в кустах с пышными малиновыми цветами. Мать порой ворчала, что он ещё не вышел из детства, раз не желает остепениться, отец со вздохами вспоминал себя в молодости, а Майти, всего лишь тринадцатилетний и ни капельки не взрослый, бегал. По узким каменистым тропинкам — к пристани, по скалам — к горным ручьям, по улочкам их деревушки — к лавкам, к тавернам, к домам Лайве, Тида, Айки и вообще ко всем домам. Айка — полное имя Аяника — тоже была Эккир, и Майти, опрокидывая на себя пригоршни воды из источника, поминал добрым словом и её.
Он мчался через всю деревушку к источнику, использовавшемуся для орошения территории. Рядом с ним построил свою таверну Норр — чудаковатый старик, который умел разговаривать на многих языках и диалектах, а по праздникам включал посетителям самый настоящий патефон, единственный в деревне и на всем острове. Правда, он играл всего две мелодии, выученные Майти наизусть, но они звучали гораздо красивее, чем-то, что исторгал из своей трехструнницы их музыкант Гантэ. Норр когда-то жил на материке — и жил довольно богато, пока не решил оставить все и переселиться к ним в деревушку Феоло на остров Рассо.
Рассо располагался на самом юге Грозового Мира, маленький и необычайно спокойный среди всех жизненных бурь. Даже последняя война едва-едва его затронула — сначала жуткими вестями, от которых несколько перепуганных семей ушло прятаться в пещеры, а затем визитами отрядов разных сторон, но те быстро поняли, что на самом острове им делать нечего и лишь стерегли все пристани, пока не приходила другая армия. В центре Рассо жизнь текла своим чередом, и, хотя от рыбы и морских гадов многим пришлось отказаться, но дерево каттафа и весенние посевы не давали никому голодать. Под властью восставших меран остров пробыл всего несколько месяцев и ещё полгода находился в составе земель, занятых Островными, пришельцами из соседнего государства, которые били своего врага в чужом доме. От них возникало ещё меньше хлопот и беспорядков: появилась возможность безбоязненно ходить на пристани и ловить рыбу. Все повеселели: война, можно сказать, кончилась, хотя отряд солдат из главного порта не уходил ещё долго.
Рассо существовал вдали от всех удивительных технологий, и о них лишь доводилось слышать от редких гостей. Жители деревни выращивали каттафу, виноград и пшеницу, разводили пчел, пасли черных коз на скалистых уступах
В отличие от остальных двух деревень острова, в Феоло встретить нового человека не было редкостью. Как раз из-за Норра. Немало чужеземцев наведывались именно в его таверну — то старые знакомые, то заказчики сладкого вина, которое старик готовил по особому рецепту, хранившемуся в секрете. Майти гордился своей дружбой с Норром: это давало возможность узнавать интересных людей и слушать их рассказы о дальних землях их огромной страны. Потом все мальчишки слушали его с открытым ртом. Поэтому, убежав сегодня из рощи каттафа, где работали они с дядей, Майти первым делом помчался в таверну у источника — поглядеть, не пришел ли кто.
Таверна располагалась на склоне горы. Ещё сотню лет назад здесь выстроили несколько платформ, и все это выглядело как огромные ступеньки над широким ручьем. На нижней располагалось крутящееся за счет бегущей воды колесо, на средней — столики, на верхней — кухня и дом самого Норра. Все они сообщались небольшими лесенками, а над некоторыми были выстроены арки. Это выглядело довольно причудливо, особенно если учесть, что стену вдоль столиков выкрасили в ярко-желтый цвет. Таверна не имела полностью закрытых участков, Норр только приладил деревянную крышу, под которой висели маленькие фонарики. Здесь он работал один, и лишь иногда приходила помогать племянница из Феоло, вышедшая замуж за плотника.
Майти взбежал вверх по лесенке мимо шумящего колеса. Хозяин находился на месте, но не возле столиков, а на кухне и с кем-то разговаривал: оттуда доносился незнакомый женский голос. Гость! Вернее, гостья. Предвкушая удовольствие, Майти взбежал ещё выше и бойко постучал в дверь. В кухню его уже пускали, но ничего особо интересного она из себя не представляла. Свои коронные блюда и знаменитое вино Норр готовил в соседнем домике, и вот туда заходили только заказчики, приплывающие с материка. Со всеми ними он говорил очень долго: пару раз Майти доводилось ожидать их внизу, и тогда он весь извелся, чуть не сбежав домой, но дотерпев на чистом упрямстве. Вышло бы совсем неинтересно, если бы Норр решил уединиться и с этим гостем. Вернее, гостьей. Судя по голосу, она была не младше мамы Айки, госпожи Эккир, чье пятидесятилетие они пышно отмечали всей деревней в прошлом месяце.
Майти постучал ещё раз, умоляя птицу-удачу, чтобы разговор на кухне не затянулся на пару часов. За дверью послышался скрип шагов, давно знакомый: так шаркал только Норр. Наконец показался и он сам.
Мама говорила, что чем старее человек становится, тем больше его лицо отражает характер. Юноше обмануть, скрыть злую или вспыльчивую натуру проще, а с возрастом через морщинки откладываются и частички души, перетекая во внешность. Старуха Тарк, низенькая и постоянно спешащая, выглядела строгой, и её побаивались дети, потому что на на них ругалась. А вот на лице Норра почти всегда оказывалось по-доброму хитрое выражение, словно приглашающее устроить какую-нибудь веселую проделку. В отличие от многих взрослых, он не чурался общения с детьми, хотя иногда вел себя странно.