Герцог грозового мира

Юста

Они некоторое время говорили о новостях и прочих не совсем значимых вещах, а затем Байонису принесли срочное письмо, и Мальс с Юнари вместе покинули приемную: сейчас их дела с Маршалом Объединенного Мира были завершены.

— А для чего вы приходили? — прямо спросил Мальс. — Мне показалось, вы так и не успели обсудить ничего важного.

— Да, ничего важного, — эхом отозвалась Юнари, легонько касаясь своими пальцами ладони, которую могла сжимать на своей свадьбе. Да вот только поменялось, и замуж вышла Адилунд Мистераль, чтобы исчезнуть через несколько дней после этого. Все считали её погибшей, но Юнари, как и немногие Мистерали, знала правду. — Однако мы и не собирались

обсуждать серьезные темы, Маршал просто желал лучше с мной познакомиться.

— Лучше б и он, и я сделали это месяц назад, — тихо, отчетливо и зло произнес Мальс. — Может, тогда нам удалось бы быстрее уничтожить Кея. А что теперь-то?

Юнари неопределенно пожала плечами, не собираясь делиться этими секретами, точно так же, как и сам Маршал Грозового Мира не хотел рассказывать едва знакомой девушке свои тайны.

Они вместе прогулялись по коридору и расстались возле двери в кабинет Герцога. Хмурый, сосредоточенный, ещё более упрямый Мальс Хор зашагал к выходу, чуть сутулясь и забивая ногами гвозди. Перед самой дверью он вороватым жестом вытащил из футляра на поясе темные очки, надел и исчез в слишком солнечной для середины осени улице. Юнари смотрела ему вслед с легкой усмешкой, уже зная, что во время их совместного путешествия ни разу не заговорит о здоровье. Многие сильные люди не любили жалость, поскольку начинали бояться, что уже не вызывают никаких чувств, кроме жалости. Сильные гордые люди, привыкшие надеяться на себя и получать уважение окружающих. Что ж, она не собиралась никого жалеть. Она только смотрела.

Нистария Эссентессер была всего на два года младше Байониса, и все тринадцать лет, проведенные на посту Герцога, она воспитывала одну только преемницу, рано проявившую должные таланты. Отношения между учительницей и ученицей затмевались лишь развившимися в последние годы отношениями Фаркасса и Хоуэрса Эссентессеров. Все знали, что юную Кинэри воспитывают очень строго, лишая, по сути, нормальной жизни её сверстниц. Байонис пару раз поговорил с Нистарией о методах работы с подрастающим поколением, но на том дело и кончилось. Никто не собирался вступаться за Кинэри: в конце концов, будущая Герцог должна была слушаться учительницу и самостоятельно решать все возникающие проблемы.

В юности Нистария блистала красотой, и немало знатных женихов добивалось её руки, однако ни один не стал избранником суровой женщины по фамилии Эссентессер, которая уверенно воспользовалась правом влиять на брачные договора. Сейчас лицо Герцога сохраняло следы былой привлекательности, однако многочисленные морщины и вечно нахмуренный лоб стерли все обаяние, каким она покоряла мужчин в юности.

Улыбалась Нистария редко, однако умела это делать от души и искренне, моментально стирая весь старый образ. В последние несколько лет у нее пропали практически все поводы улыбаться: грузили законопроектами и расшатанностью общей картины магии, среди подчиненных то и дело оказывались то трусы, то торгаши, не желающие заботиться о благе общества, а преемница Кинэри никак не могла оправдать возлагаемых на неё надежд. Все это привело к тому, что в последние три года Герцог превратилась в угрюмую женщину, способную лишь жестко выговаривать всем и вся. С Эссентессерами, располагавшимися на одной социальной ступеньке, она вела себя мирно, зато вот подчиненные страдали. Но, несмотря на свой тяжелый характер, Нистария неплохо справлялась с делами, ведя страну к хоть какому-то благополучию.

У Герцога Объединенного Мира когда-то были глубокие выразительные темные глаза. Теперь они, окруженные морщинами и кожей с едва заметными оспинами, смотрели на собеседника, как на соперника или подчиненного, словно раздумывая,

нанести ли удар или отдать приказ. По своей воле Нистария ни в коем случае не стала бы вежливо беседовать с Юнари Мистераль о незначительных вещах, но обстоятельства заставили её подписать приглашение. Теперь они сидели друг напротив друга в приемной, где посетительница и застала хозяйку. Последовал очередной обмен любезностями, причем Герцог даже не утруждала себя маской доброжелательности, оставив на лице те чувства, которые испытывала к собеседнице: равнодушие, смешанное с легкой досадой.

— На ближайшие месяцы Маршал Гозового Мира пригласил меня сопровождать его, — степенно произнесла Юнари. Она специально растягивала разговор, чтобы увидеть реакцию на то собеседницы. — При учете всех изменений, происходящих в Грозовом, это прекрасный вариант для меня.

— Возможно, — ровным тоном согласилась Нистария, хотя от её взгляда у Юнари создавалось ощущение, что её старательно укоряют в каком-то плохом деле. — Вы любите наблюдать — так приглядите за моим тезкой, Герцогом Грозового Мира. Мне интересен этот человек.

— Эстилис Эссентессер? — с готовностью переспросила Юнари. — О да, это, безуслвно, интересная личность, но я не уверена, что смогу приблизиться к нему на малое расстояние.

— Если захотите — сможете, — припечатала Герцог так, словно они сейчас ожесточенно спорили. — Удачной поездки.

— Благодарю, госпожа Нистария, — Юнари поднялась, верно поняв, что больше им нечего обсуждать. — Всего вам хорошего.

— До встречи, — сухо произнесла Герцог. Похоже, она в грядущей встрече и не сомневалась.

Последней на очереди оставалась неказистая приемная кабинета Магистра Объединенного Мира.

Фаркасс Эссентессер находился на своем посту всего пять лет, однако за это время успел попасть в центр нескольких крупных скандалов. Особо удивительными выходили его взаимоотношения с преемником, юным Хоуэрсом Эссентессером, который никак не мог усвоить слово «дисциплина», в то время как Магистр этим словом жил. Наверное, ему следовало бы вступить в должность Маршала вместо Байониса, но тогда не подобралось нужой замены, да и сам он не успел завоевать авторитет, а рядом с постом Регента как раз находилась молодая, талантливая и ответственная Ориаса… Фаркасс так и остался на своем месте — с военной выправкой и военным же поведением, пытающийся обуздать вверенного ему ученика. Хоуэрс сопротивлялся, применяя для этого все, что только мог, и конфликт все разрастался, будучи неспособным остаться в тайне: о нем знала половина знатных семей столицы. В каком-то смысле Кинэри повезло больше, а может, больше повезло Нистарии.

В приемной не оказалось никого, и Юнари взяла на себя смелость постучать в дверь кабинета самостоятельно. Ей ответили моментально, а через пару минут появился и сам Магистр, подтянутый, с породистым лицом аристократа, высокими скулами, правильной формы подбородком, тщательно зачесанными назад темными волосами и полоской тоненьких усиков над верхней губой. В проницательном взгляде серых глаз чувствовалось нечто, что отделяло его от всех прочих Эссентессеров, хотя, что именно, Юнари понять не удалось.

— Добрый день, — отстраненно произнес Фаркасс.

— Добрый день, господин Магистр, — кивнула Юнари, устраиваясь на четвертом за день стуле.

— Я вас ждал в назначенное время, — сообщил Фаркасс. — Хотя, кажется, ко мне вы зашли в самую последнюю очеедь.

Юнари только повела плечиком, говоря этим, что все зависело не от её желаний.

— Я постаралась прийти к вам так быстро, как только смогла.

— Приятно слышать, — кивнул Магистр Объединенного Мира словно бы машинально.