Герцог грозового мира

Юста

Но Хора пугала их внезапно обнаружившаяся схожесть. Кей проповедовал то же, что когда-то обсуждали они с Иушнице: достойный человек способен выходить за границы закона и морали, если это несет пользу остальным. Мальс помнил, что говорил он сам на эту тему. «Закон нужен людям, которые не умеют выстраивать себе рамки». «Или выстраивают их неправильно», — добавил тогда адмирал. Фраза показалась лишь выпадом, однако потом Хор увидел Кея. Умного, талантливого человека, который свернул не на тот путь, но до самой смерти не мог и помыслить, что в чем-то ошибался.

Месяц назад Мальс считал, что идет по абсолютно верной дороге, сейчас же проснулись

сомнения — буквально во всем. Допустим, достойный человек ради достойных целей может преступить границы, но попробуй ещё ответить: а достойный ли ты человек? И чем станет ответ — превозношением, близостью к правде, подменой действительного желаемым? А цели? Стоят ли они потраченных средств — чьих-то слез, чьей-то бессильной злости? Собственного если не падения, то постепенного движения вниз?

Мальс осознавал, что подобные сомнения с ним надолго. Что ж… пожалуй, это было правильно.

Приходил и Байонис — со строгой периодичностью в два раза за неделю, рассказывал новости, общался с Эвальдом по поводу его обязанностей, которые надлежало выполнять именно сейчас, но натыкался на упрямство и прямой посыл подальше. Весь госпиталь, подкупленный затеями наследника Мистералей, мог подтвердить, что тому необходимо «продолжать лечение». В конце концов Маршал согласился с тем, что дела подождут, а в следующий свой визит принес шахматы.

Эвальд моментально загорелся, а вслед за ним — и половина гостей палаты. Пошли турниры, жаркие баталии и не менее жаркие обсуждения. К тому времени Хор уже снял повязку, поэтому принимал во всем активное участие. Заглядывал на пару партий и Тэйр Аймалдэн, тоже оказавшийся любителем древней игры. Мальс успел познакомиться со многими пациентами, однако близкой дружбы ни с кем не завел. Он оставался верен сдержанности и сейчас, а потому все гости палаты сосредотачивались на Эвальде и друг друге, в то время как Хор слушал. Он знал их — они практически не знали его.

Перед выпиской Байонис явился с вестями уже касательно той идеи, которую они разворачивали в Грозовом Мире. Пока что её решили опробовать лишь там. Уже назначили Герцога, никому не известного представителя Тиргирхольдов, работавшего на оккупированной территории даже в годы войны. Знание региона, очень сильный дар и политический опыт стали причиной этого выбора, как говорил Маршал, но Хор имя Герцога Грозового Мира слышал впервые.

Эстилис Тиргирхольд. Эстилис Эссентессер.

***

В качестве пропуска в здание правительства предъявляли приглашение от одного из Эссентессеров. Юнари продемонстрировала сразу четыре, не сумев не покрасоваться. Солдаты на входе придирчиво изучили каждое и в конце концов пропустили, а она, довольная, зашагала дальше по коридору, устеленному коврами, к приемным всех Эссентессеров.

«Колечко, колечко, выйди на крылечко», — пробормотала Юнари полную ерунду, убедившись, что никто не слышит. В эту игру они играли совсем маленькими, но довольно редко, потому что игроков требовалось человек пять, а желательно — ещё больше. Не всегда находилось столько желающих развлечь малышку Мистераль, хотя сама она эту забаву любила. А колечко она вчера вечером положила в карман — позолоченное, с эмалью, способное хранить в себе любые воспоминания.

Первым делом Юнари решила зайти к Регенту Объединенного Мира, Ориасе Эссентессер. В приемной оказалась хмурая секретарь лет сорока, пристально оглядевшая посетительницу и только после этого отправившаяся сообщить Регенту. Вернувшись, она передала, что нужно подождать

ещё полчаса. Юнари с легкостью кивнула: что-что, а вот ждать она умела. Ждать и наблюдать.

Колечко, колечко, выйди на крылечко. Оно выйдет, хоть и не сразу решится.

Секретарь старательно составляла какой-то список, перелистывая две папки, лежащие на столе. Отчего-то интересно оказалось наблюдать за тем, как она опускает перьевую ручку в чернильницу: поднося к самому отверстию, замирая, затем стремительно макая, вытаскивая и снова замирая, чтобы дать излишку чернил стечь обратно. Лишь после этого ручка степенно двигалась к листу бумаги, чтобы оставить там аккуратный темно-синий след, по цвету почти такой же, как и платье секретаря. Юнари смотрела, как другая её рука, ухоженная, с ровно подрезанными ногтями, подцепляет уголки страниц и листает, листает, а сосредоточенный взгляд удостаивает вниманием каждую строку.

Сидела она за маленьким столом, напротив окна, и свет оттуда падал на все документы. Медный светильник дожидался вечерних часов, стоя строго слева, чтобы при письме не мешала тень от правой руки. Юнари восхищало то, как грамотно и с порядком обустроили эту комнату и наладили жизнь в ней. Стены выкрасили в тускло-спокойный голубой. Поставили два стола, соприкасающиеся углами и стоящие параллельно дверям, одна из которых вела в кабинет Регента, другая — в коридор. Над столом Ориасы висел портрет Фэйна Эссентессера, сбоку от окна — часы, чтобы на них без особых усилий могли смотреть и Регент, и секретарь, и посетитель, располагавшийся на удобном кресле по другую сторону стола. Все здесь было выверено с математической точностью, более свойственной мужчине, чем женщине.

Наконец дверь плавно открылась, и оттуда вышла Ориаса Эссентессер. Ей было тридцать шесть. Целеустремленная женщина с уверенным взглядом черных глаз из-под тонких бровей, короткой стрижкой волос того же цвета и резко выраженными складками возле рта, Регент походила на строгую учительницу, которая всем ставит оценки.

— Здравствуйте, леди Мистераль, — она прошествовала за свой стол и села, сложив домиком гибкие красивые пальцы музыканта.

— Здравствуйте, госпожа Эссентессер, — Юнари Мистераль склонила голову, выражая уважение к правительнице Объединенного Мира.

— Рондер говорил мне о вас, — Ориаса пододвинула к себе блокнот. Кроме него, чернильницы с пером и хрустального графина, наполненного водой, на столе ничего больше не было.

— Маршал Грозового Мира предлагал мне поехать с ним, — произнесла Юнари как кокетливая дама, выбирающая, какому из поклонников отказать, какого — выбрать на этот вечер.

— Ну а вы? — быстро спросила Ориаса.

— А вы? — теперь Юнари уже была серьезна.

— А что я-то? — не поняла собеседница. — Я хотела знать, принимаете ли вы его предложение.

— А я хотела знать, одобряете ли вы его предложение, — честно пояснила Юнари. — Увы, я, в отличие от вас, не могу знать, происходит ли там в действительности что-либо серьезное и значимое, что желательно увидеть своими глазами.

— Оно там произойдет, — пообещала Регент, нахмурившись. — Как раз сейчас вы можете наблюдать, как далеко зайдет идея Маршалов преобразовывать управление регионами.

— Мирами, — мягко поправила её Юнари. — Не принижайте их достоинства. Благодарю за совет, пожалуй, я действительно отправлюсь вместе в Грозовой, а что выйдет дальше — решит уважаемая судьба. В конце концов, мое дело не спасать эту страну, а только смотреть.