Герцог грозового мира
Шрифт:
– Сочту за честь выполнить ваш приказ, госпожа Регент, - Мальс тряхнул головой и стремительно вышел в коридор, отмечая, что зря перенес запал беседы с Альтой на Ориасу. Он вел себя как мальчишка, забыв про сдержанность. Но его оправдывало то, что новые сведения оказались слишком ошеломляющими, чтобы сохранить лицо, да и леди Регент Грозового Мира вела себя слишком вызывающе, чтобы при том состоянии Хор мог отвечать на её выпады непробиваемым спокойствием.
И сейчас он понимал, что это только начало. Девушка с таким характером, как у Эриции, не могла ограничиться одним только моментом торжества над Маршалом. Нет, она наверняка продолжит попытки доминировать среди Эссентессеров. А значит, их ждут споры, прения и вредительства друг другу на
Вместо спокойного обсуждения дел с человеком, который немного Хора понимал, его ждали бесконечные перепалки. Это Мальс явственно видел сейчас, хотя едва успел узнать Эрицию… вернее, Альту. Собралась же компания Эссентессеров Грозового Мира - если прибавить к ним двоим Эстилиса, то выйдет сочетание несочетаемого. Бедный Грозовой Мир…
А ведь им троим требовалось слаженно выступить против меранов. Именно Регент могла что-то сделать в магическом плане, в то время как Герцог отвечал за техническую часть дела, а Маршал просто находился рядом, чтобы помочь, если требовалось. Им нужно было достигнуть согласия, а это сильно затруднилось. Хор помнил, что во время плавания Альта не очень одобрительно посматривала на Эстилиса, не воспринимая его, похоже, как серьезного человека, чьих приказов нужно слушаться. Мальсу все больше казалось, что его идея, точнее, идея Байониса, ведет не туда.
***
Колечко, колечко, выйди на крылечко.
Лет двадцать назад это была милая игра, сейчас… Сейчас это оставалось игрой, но уже серьезной, как в театре, где за каждым движением искусного актера наблюдают толпы зрителей, оценивая, критикуя. Кто-то с умным видом пытается предсказать дальнейшие события, кто-то сравнивает зрелище с тем, что видел раньше, а кто-то просто смотрит, не отрывая глаз, впитывая в себя всю историю, словно ею и живет.
Юнари относилась к третьему типу зрителей. Она наблюдала, она смотрела, она с восхищением следила за каждым поворотом сюжета жизненной пьесы. Стремилась проникнуть во все детали, чтобы сложить цельную картину. И с трудом удерживала себя от того, чтобы вмешаться в это, оставить свой след в разворачивающейся истории.
Колечко, колечко, выйди на крылечко.
Мальс Хор получил в руки необычайно ценную вещь, и вот здесь участвовала Юнари, однако из-за такой небольшой роли назвать себя частью пьесы она не могла. Нет, передача кольца не относилась к сюжетным действиям, не шла от личности, а служила лишь небольшим катализатором для сюжета, запланированным заранее и теперь вступившим в действие.
В целом Юнари оставалась на посту наблюдательницы и не собиралась с него сходить, поскольку это было чревато неприятностями. Да и что она вообще могла? Не звезда первой величины, не актер переднего плана, без искусства притворяться, без магического дара, без чего-либо, что давало бы преимущество. Ей не следовало ввязываться в события, но если б того потребовали обстоятельства, то Юнари вмешалась бы.
Колечко, колечко, выйди на крылечко.
Игра, не такая беззаботная, как в детстве, но такая же безыскусная. Ведущий забросил удочку, а остальные напряженно смотрят друг на друга, готовясь в любой момент наброситься на того, кто отзовется на беззаботные слова и попробует выйти, чтобы вернуть свою собственность. Все заявили себя участниками.
Колечко, колечко, выйди на крылечко.
И ведь выйдет - по крайней мере, попытается.
Юнари наморщила лоб, глядя, как по дороге к дому Ричарделей двигаются две женских фигурки, которых ранее видеть здесь не доводилось. Рыжий цвет волос одной из них намекнул, что это может быть кто-то из Мистералей: вдруг тем внезапно понадобилась отошедшая от семьи девушка? Поняв, что эти двое появились здесь не просто так, Юнари быстро двинуась к боковому крыльцу, чтобы встретить их, а они направлялись именно туда, желая встречи то ли с Маршалом, то ли с его гостьей.
– Я Гретта Мейер, - быстро произнесла спутница сестры.
– Секретарь Маршала Грозового Мира. Он приказал проводить леди Илану до его дома, вы не поможете разместить её здесь?
– Конечно, помогу, - кивнула Юнари, чувствуя тревогу из-за такого состояния Иланы.
Произошло что-то совсем ужасное, но спрашивать на пороге было нетактично, и она вместе с Греттой провела Илану в свои комнаты, где и оставила на диване приходить в себя, а сама вместе с секретарем Хора вышла на улицу, где бы их никто не услышал.
– Что случилось?
– негромко спросила Юнари.
– Вы, наверное, не читали газеты, - голос Гретты был совсем тусклым.
– Сегодня ночью произошло жуткое убийство. Погиб ваш брат, Эвальд Мистераль.
– О-о-о, - застонала Юнари. В голове не укладывалось: хоть она и знала, что эта пьеса будет кровавой, но подобного поворота предвидеть не могла.
– Эви, - прошептала Юнари, наяву видя перед собой его безмятежное лицо.
– Да как же так?
– скользнуло стоном-выдохом.
– Простите, - тихо сказала она, смотря на бледную Гретту.
– Нет, вы простите, - едва слышно отозвалась та.
– Я… я пойду.
– Вы его знали?
– неожиданно для себя спросила Юнари, глядя в испуганные черные глаза.
Гретта на мгновение замерла, в свою очередь, рассматривая собеседницу, а затем отчетливо произнесла:
– Да, знала. Не очень хорошо, но он был прекрасным человеком. Простите, - и стремительно зашагала к выходу, не желая больше беспокоить больную тему.
А Юнари молча смотрела ей вслед. Эвальд. Они были знакомы всего месяц, но он успел запомниться солнечным человеком несмотря на то, что, как и все, вел свою игру. Наследник фамилии умел оживлять собой мрачный особняк Мистералей, сплачивать людей вокруг себя и отыскивать подходы к едва знакомым. На первый взгляд легкомысленный и беззаботный, он более других понимал некоторые серьезные вещи и более других своих сверстников трудился на благо страны. И улыбался. Всегда искренне - удивительным образом не разучился этому за все годы скрытности, лжи и тайных планов, о которых Юнари не знала ничего, кроме того, что они есть. Были.
Она медленно двинулась обратно к дому, вспоминая, как Эвальд забирал её отсюда к Ровиасу, как весело говорил обо всем, как играл в шахматы и комментировал это, как потом его прорвало непонятными отчаянными словами, приоткрывая завесу над тем, что наследник фамилии старательно прятал. И это представилось таким живым, таким настоящим, таким ярким по сравнению с мрачностью наступившего, что Юнари украдкой вытерла увлажнившиеся глаза.
Илана неподвижно сидела в той же позе, в какой её и оставили, и на мгновение Юнари даже испугалась, что она не дышит: настолько неживой казалась ссутуленная фигура сестры. Но нет. Она оставалась на этой земле, хотя потеряла почти всех из своей семьи: только Хемена Ричардель все ещё жила, но она связалась с тенью и не могла быть рядом с последним близким человеком.
Юнари села рядом с дальней родственницей, и та шевельнулась.
– Не читай газеты, - прошептала Илана.
– Пожалуйста. Это слишком дико.
– Не буду, - пообещала Юнари, зная, что лжет. Как бы ни было больно, она не имела права закрываться от доступной информации. Иначе все теряло смысл.
Колечко, колечко, выйди на крылечко. Неужели все уже началось? Или это не этап игры, а то, что последовало за внезапными откровениями Эвальда в особняке Хорана? Ведь его слова могли привлечь подозрение. Подозрение Ровиаса? И что тогда - брат Хора и рассказал об этих подозрениях кому-то, кто и осуществил убийство? Но тогда все выходило слишком жутко. Юнари помнила прекрасные отношения наследников двух фамилий - неужели при всем этом Ровиас стал причиной смерти Эвальда? Нет. Юнари не хотелось в это верить. Была иная причина, была… Но какая?