Героика. Сага о не очень хороших людях
Шрифт:
Раздувшаяся до размеров арбуза сфера недовольно заурчала. Плавая в воздухе, она качнулась в сторону Хиггинса.
— Чего тебе, шар?! — огрызнулся тот.
Сидящий на руках у Даны мистер Пончик вслушался в урчание и захихикал.
— Слишком много лягушачьего камня потеряно! — восторженно пропищал он. — Пузырь вышел слабый! Он не может перенести нас шестерых вместе со всем этим грузом! Ты должен сбросить лишний вес!
Сфера утвердительно булькнула.
— В смысле, «сбросить лишний вес»? — насторожился Хиггинс. — Ты сейчас про что?
— Рыба твоя
— Хрена с два! — прорычал коротышка. — Не буду я ничего выбирать!
Пузырь покрылся рябью и недовольно зашипел.
— Как знаешь, — презрительно фыркнул тедибир, — в таком случае, мы остаемся.
Хиггинс затравленно огляделся. Вокруг него нависли три недовольных лица и одна не менее недовольная черепушка.
— Ты ведь не собираешься обрекать своих товарищей на смерть из-за какого-то сазана? — угрожающе процедил Гальдер.
— Это нечестно! — возмущенно заорал коротышка. — Почему сбрасывать должен именно я!
Хиггинс ткнул в сторону Скитальца.
— Вот он! Поглядите, сколько на нем доспехов! Пускай оставляет здесь свое железо!
— Еще чего! — фыркнул король. — Я скорее тебя порублю на бифштексы!
— Хорошо! — опасливо сменил тему коротышка. — Должен быть другой выход. Что, если мы все разденемся и оставим на острове одежду?
— НЕТ! — быстро рявкнула Дана. — Хватит на меня сегодня раздеваний!
Грозно уперев руки в бока, она произнесла строго, будто учительница, наставляющая нерадивого школьника:
— Хиггинс, не дури. Оставь сазана и бери сокровища. Выловишь потом себе нового.
— Не выловлю! Такой экземпляр попадается только раз в жизни!
— Да сдался он тебе?! — простонала девушка. — Он же тухлый! Ты его даже есть не будешь, только хвастаться! Неужели тебе настолько важна такая ерунда, как зависть других рыбаков в трактире у Эрни?!
— В смысле «ерунда»?! — взъярился Хиггинс.
— О, Боже! — хлопнула себя ладонью по лицу магиня. — Ну раз так, значит, оставляй сокровища!
Коротышка застыл, раздираемый противоречиями. На его роже разразилась эпохальная битва, в которой непомерная жадность сражалась с непреодолимым тщеславием.
— Ладно, — наконец понуро сдался он. — Пожалуй, ты права, Твоя Светлость. Если выбор между золотом и рыбой — разумнее взять золото и бросить рыбу...
***
Медовое солнце парило над мертвым садом, чудесным образом умещаясь точно в центр квадратного неба. Неистовый огонь сошел на нет, оставив после себя тлеющие угли и скрюченные головешки.
Оборванный подсолнух все так же торчал на шахматной дорожке. Его некогда мясистые листья ныне скукожились и почернели. Пригнувшись к земле, он смотрел в нее обезглавленным стеблем, напоминая уродливую запятую.
Неожиданно что-то произошло. Неподвижное солнце моргнуло, погаснув ровно на одну секунду. Как только эта секунда прошла, мир вокруг словно был поставлен на перезапуск.
Сад начал стремительно возрождаться после
В отдаленном уголке рядом с дверью раздавался шорох катящихся камней. Гранитные обломки сползались друг на друга. Собравшись вместе, они слеплялись, будто куски мягкой глины. Восстановленная в муках скульптура приняла форму сидящей на задних лапах гаргульи. Валявшиеся на земле монеты одна за другой запрыгивали ей прямо в пасть.
Качнулся, распрямляясь, стебель подсолнуха. Жухлые листья налились соком. За один миг на его вершине распустился и созрел новый цветок.
В другой части острова с грохотом закрылись бронзовые ворота. Стоявшие подле них стражи распрямлялись, занимая свои прежние позы. Со звонким щелчком перезарядился механизм, скрытый за личиной-барельефом. Новый диск встал на место старого. За соседней дверью захлопнулся люк в полу.
В затопленной пещере рыбы-удильщики спрыгивали в воду. Их человеческие тела растворялись, оставляя после себя чернильные пятна. Головы, отделившиеся от шей, уплывали на дно, сияя голубыми огоньками.
В зале с колоннами под медным солнцем с шелестом порхали страницы. Собираясь в единую книгу, они издавали хихикающие звуки. На месте сгоревшей обложки возникла новая. Черно-оранжевый череп обвивала кусающая саму себя за хвост гадюка.
Следуя по кругу, лабиринт перезагружал свои ловушки. Залы Испытаний откатывались назад, возвращаясь к своему первоначальному виду. И лишь свежие тела покойников оставались гнить в них как что-то новое.
Глава 2.22
Проторенная дорога тянулась через желтеющее поле. Грязной полосой она убегала вглубь долины, где вилась коричневая нить реки Козлины, и высились плюгавые очертания городка Козель.
Близился вечер, и осоловелое солнце неспешно опускалось к горизонту. Свет его обретал янтарный оттенок, и украшенное обрывками облаков небо в унисон становилось лазурно-синим. Раскиданные по полям стога сена смотрелись крошечными холмами в золотой пустыне. Подул легкий ветерок, и над одним из них материализовалась телепортационная сфера.
Провисев в воздухе несколько секунд, черный пузырь облегченно лопнул. Стиснутые в его недрах люди и нелюди с воплями попадали на мягкое.
Мгновение спустя из стога выкарабкался растрепанный Очкарик. Не долго думая, он начал улепетывать по полю к маячившей вдалеке дороге.
— Стой, гаденыш! — гаркнул ему вслед Маурисио. — Мне без тебя практику не засчитают!
Скатившись на землю, неандерталец бросился вслед за стремительно уменьшающейся фигуркой. Услышав его окрик, Очкарик обернулся и прибавил скорость, вереща от страха, как свинья, сбежавшая из колбасного цеха. Вдвоем они устремились в сторону Козеля и вскоре исчезли из виду.