Героинщики
Шрифт:
– Ты - хороший парень, но я тебе говорила - у меня есть другой.
– Ты выбираешь его, - горько констатирует Рентон, думая только о том, что у того парня, пожалуй, хуй больше его, но потом собирается с мыслями и говорит: - Понимаю, пожалуй, он - настоящий красавчик.
– Наверное, да. Тебе бы он понравился. Он похож на тебя.
– Да, - равнодушно отвечает Рентон.
– Чем?
– Ну, он тоже немного подсел на наркоту, ему нравится северная музыка, панк-рок ... Я с самого начала говорила тебе, что у меня есть парень. Слушай ... Я не обещала тебе серьезных отношений.
– Конечно, - неуверенно соглашается он, потом качает головой и спрашивает, обращаясь
– Ну что же, проблема решена.
– Нет, именно сейчас мне хочется большего, - отвечает он и вспоминает своих бывших девушек, Фиону, затем - ту красавицу из Манчестера по имени Роберта и еще нескольких телок, которых он даже вспоминать не хотел.
– Сдается мне, мы хотим разных вещей.
Рентон пожимает плечами.
– Я хотел только трахаться, дружить и тусить вместе. Это - лучший вариант отношений.
– Не смотри на меня так!
– Как?
– Как осиротевший детеныш тюленя, пойманный льду, которому сейчас вышибут мозги!
У Рентона на лице появляется досадная улыбка:
– Извини, я это бессознательно ... Просто ты - классная девушка ...
– Он с нежностью качает головой.
– И в этом моя трагедия.
Шарлин смотрит на него, потом садится на диван и представляет своего Чарли. Из-за отсутствия двух передних зубов у него простая щербатая улыбка, которая ей так нравится в нем. Они всегда были вместе: с самого детства их называли «сладкой парочкой» с Мидуэй-Таунз. Потом - Рочестер и Четгем. Да, она действительно искренне его любит. Марк, конечно, в постели лучше, но мужская сила не вечна, особенно учитывая, сколько героина он курит. Но он ей тоже нравится.
– Ты - первый парень, не дергает меня за волосы в любой момент; мне это всегда портило нервы, - неуверенно говорит она.
Плечи Рентона обессилено опускаются.
– Отлично, но иногда мне кажется, что лучше бы ты их сделала покороче. Чтобы люди чаще обращали внимание на твои невероятные глаза, - говорит он, чувствуя ту нечеловеческую жажду, которая толкает его снова и снова к героину.
Шарлин улыбается ему, думая, говорит он правду или шутит, как всегда. Но он так расстроен ... Она любит Чарли, но понимает, что в тюрьме он вряд ли научился чему-то хорошему и светлому. Шарлин предполагает, что ее еще ждут неприятные открытия. И девушка не хочет ставить точку. Хорошо знать, что где-то существует Марк, который любит ее. Она встает, идет к телефону, находит у него блокнотик и пишет там имя «Милли» вместе с номером. Рентон тоже встает, просто зная, что сейчас надо так сделать. Она вырывает листочек с номером и вкладывает этот клочок бумаги в карман его джинсов.
– Это номер не мой, а моей подруги из Брикстона. Она знает, как со мной связаться, если ты когда-нибудь будешь в наших краях. Оставь ей свой номер, а она передаст его мне, и я тебе позвоню.
Рентон неподвижно стоит перед ней, и Шарлин даже думает, что он не хочет выпускать ее из квартиры, но потом понимает - Рентон не станет устраивать таких сцен. Когда она обнимает его, то чувствует, что он принял ее желание как должное и теперь легко воспринимает эту ситуацию. Ее накрывает волна жалости.
– Хороший ты парень, - повторяет она, сжимая его в объятиях. Но он такой чужой, как какая-нибудь тетка, изредка посещающая семейные праздники.
– Ага ... Клево ... Ты - замечательная ... Увидимся, Шарлин, -
Уходи, уходи, уходи ... Героин, героин, героин ...
Шарлин отступает назад, держа его за руки. Любуется неуклюжестью его тела, его желтоватыми зубами.
– Ты мне позвонишь? Было замечательно ... в постели ... все такое ...
– спрашивает она.
– Да, я обещал, - отвечает Рентон, пока каждая клетка его тела просит ее - УЙДИ; и вот - наконец!
– Шарлин выходит из квартиры с сумкой «Силинк» на плече, повернувшись к нему своей прекрасной попой, которую он так любил.
Хотя ему и было приятно разглядывать ее тыл, могла бы и оглянуться на прощание.
Бросил студентку, остался брошенным магазинной воровкой.
Переживу, все это переживу.
Только Рентон слышит, как трогается с места лифт в коридоре, сразу же бежит к своей нычке в холодильнике. Героин тщательно сохраняется в прохладе на одной полке с гнилым луком и сельдереем. Прихватив свой футляр для очков, он направляется к дивану, расставляет все свои богатства на косом журнальном столике и начинает варить. Он слышит, как кто-то открывает дверь, беспокоится, это может быть Шарлин, но это всего лишь Никси, который неодобрительно смотрит на него, а затем идет на кухню, где сразу хуярит две дорожки спида и объявляет со своим ебаным панковским британским акцентом:
– Все пиздой накрылось, друг.
Рентон поджигает героин, нагревает ложку зажигалкой. Он несколько нервничает, потому что еще не ширялся неочищенным героином, но, кажется, он так же растворяется в пузырьках.
– Вместе со всей Шотландией, - выразительно говорит он, глядя на Никси.
И это была чистая правда; от послевоенного оптимизма не осталось ни одного следа. Процветающее государство, полная занятость, закон Батлера об образовании - все это накрылось пиздой и уже почти забылось. Каждый был сам за себя. И мы больше не являлись гражданами одного государства. Но не все так плохо, подумал про себя Рентс; по крайней мере, у нас остался большой ассортимент наркотиков.
Никси встает и становится на пороге между кухней и гостиной. Он указывает пальцем на ложку и ее содержимое, на Рентоновы дрожащие руки и челюсти, сведенные судорогой, на его редкие волосы, прилипшее к коже.
– Отдохни, Марк. Ты же собирался бросить эту гадость.
Рентон непокорно, упорно смотрит на него:
– Это ты, блядь, отдохни, Никси. А меня только что бросили.
– О ... Понял. Жаль это слышать, друг, - говорит Никси, возвращаясь на кухню.
Он сам не знает, почему не может найти себе места. Ходит по комнате, затем шагает в гостиную.
– Нельзя сидеть на месте, - повторяет он себе.
– Ты все видел, мальчик, - обращается к нему Рентон, подсвечивая лампою свой тощий бицепс и зажимая в зубах жгут.
– Не очень приятная ситуация, да? Блядь. Я действительно гнусавлю, как настоящий наркоман.
– Да, неприятно.
– Вот. Шарлин съебалась от меня. У нее есть парень. Должен как раз выйти из тюрьмы, - говорит Рентон и нащупывает вену на своем запястье.
– Но тебе все равно не поможет.
– Это - не помощь, это - моя сущность. Это все равно, что быть шотландцем, все равно, что быть вечным неудачником, - объясняет Рентон, медленно втыкая иглу в свою плоть.
– Для нас наркота - это так, смех и только, это - как наше врожденное право. Это - образ жизни, наши политические убеждения. Наш Роб Бернс сказал когда-то так: виски и свобода всегда идут рука об руку. Что бы ни случилось в будущем с нашей экономикой, какая бы партия не пришла к власти, мы все равно ширялись и будем ширяться.