Гибель отложим на завтра. Дилогия
Шрифт:
Элимер, искоса взглянув на Шейру, которая теперь, хотела она того или нет, всецело принадлежала ему, решил, что его новоявленная жена выглядит уставшей и потерянной. Кажется, у нее уже не оставалось сил изображать радость.
– Кханне утомилась, – сказал он, поднимаясь из-за тяжелого каменного стола. Шейра, к счастью, поняла, как ей следует отреагировать и готовно подала ему руку. Удивительно, как быстро и точно она усвоила то, что объясняли приставленные к ней женщины.
Люди встали из-за стола вслед за повелителем и склонили головы, провожая Великую Кханне. Шейра кивнула на прощанье и даже улыбнулась. Затем Элимер вывел ее из залы. И если бы в этот момент он заглянул в лицо айсадки,
Стоило им ступить на лестницу, как словно ниоткуда появились женщины, ожидая приказаний кхана, хотя, без сомнения, и так знали, что им делать.
– Тебя проводят в новые покои, Шейра, – обратился Элимер к ней, но, кажется, она даже не расслышала его слов. – Отдыхай, – прибавил он и подал знак женщинам. Те быстро подхватили Шейру под руки и повели наверх. Она не сопротивлялась. А кхан вернулся в пиршественную залу: его роль на празднестве еще не закончилась.
Весь мир всей своей тяжестью обрушился на Шейру, когда женщины ввели ее в просторные палаты. Только теперь, скрывшись от глаз толпы, она почувствовала, как ощущение реальности вернулось к ней – и тут же об этом пожалела. Ей хотелось сейчас только одного – остаться одной и чтобы никто ее не трогал. Но и этому маленькому желанию не суждено было исполниться. Стоило закрыться двери, как три женщины окружили ее и начали верещать:
– О, Великая Кханне, как ты, должно быть, счастлива!
– Ты так превосходно держалась, повелительница!
Шейра ничего не ответила, а женщины снова подхватили ее под руки и подвели к большому бронзовому зеркалу. Она чувствовала себя не в состоянии о чем-то спрашивать или как-то интересоваться дальнейшей судьбой, а потому апатично и вяло позволила женщинам произвести все необходимые действия.
Сначала с нее сняли украшения и платье – дышать сразу стало легче. Потом Шейру узкими коридорами отвели вниз, в имперские бани, там усадили на чуть нагретые камни возле чаши с водой и аккуратными движениями принялись мыть ее волосы и тело. Шейра почти задремала: мягкий свет, звук льющейся воды, влажный теплый пар заставили расслабиться и даже немного успокоиться. Затем, разомлевшую, ее попросили подняться, завернули в широкое льняное покрывало и снова увели наверх, в покои. Там айсадку начало убаюкивать мерное бормотание самой старшей женщины, которая расчесывала ей волосы. Другие в это время натирали ее тело какими-то пахучими маслами. Глаза Шейры закрылись почти против воли и, несомненно, она скоро провалилась бы в неспокойный сон, если бы одна из женщин не заметила ее состояния.
– О, Великая Кханне, – протянула она сочувственно, – должно быть, ты очень утомилась, но спать нельзя. Ведь этой ночью тебе предстоит встретиться со своим повелителем!
Шейра моментально распахнула глаза и вздрогнула. Как же у нее могло вылететь из головы, что еще ничего не закончилось? Ей захотелось расплакаться. Но нельзя. Нельзя. Не при них. Не при этих шакальих женщинах.
А те по-своему поняли ее реакцию:
– Ну вот, ты сразу оживилась, – хихикнула одна.
– Конечно, ведь это будет первая ночь с Великим Кханом. Самая счастливая, – вторила другая, и для Шейры слова ее прозвучали издевкой. Ей захотелось пронзительно завизжать и впиться ногтями, расцарапать, располосовать эти тупые угодливые физиономии, но она только помрачнела еще больше.
– Слушай, – внезапно посерьезневшим голосом обратилась к айсадке старшая из женщин, не переставая расчесывать ей волосы, – я должна объяснить, как в эту ночь следует себя вести. Это
Шейра послушно вынула из рук женщины бутылек и, припав к горлышку, выпила. Какая разница, что там? Лишь бы от нее отстали! Но вскоре она поняла, что женщина сказала правду. Исчезла тяжесть и голова прояснилась.
Та довольно крякнула:
– Вот, теперь я вижу: ты готова меня слушать, моя Кханне, – и немного помолчала, подбирая слова:
– Запомни, ты теперь повелительница для всех, но – покорная служанка Великого Кхана. Ныне только его слово для тебя закон. Ведь вся империя смотрит на тебя, ты должна показывать хороший пример остальным женам этой страны. Я не знаю, как было в тех краях, откуда ты родом, но здесь – Отерхейн. Ты никогда не должна перечить своему мужу. Ты должна предугадывать и выполнять все его желания. Повелитель не должен раздражаться из-за непослушания собственной жены, ведь у него есть гораздо более серьезные поводы для беспокойства. Тебе ни в коем случае не позволено выражать недовольство, когда тебя наказывают, а если провинишься, то следует, преклонив колени, молить о прощении. Если будешь послушной и тихой женой, то муж твой всегда будет с тобой добр и ласков.
Дальше Шейра уже плохо разбирала, что ей говорили. Она успела похолодеть уже от одного вступления. Уродливая страна с уродливыми обычаями! Но следующая же фраза, произнесенная женщиной, вырвала ее из собственных мыслей.
– Когда кхан вернется, мы отведем тебя к нему. Ты должна будешь войти, склониться перед ним и поцеловать правую его руку. Ту, на которой надето кольцо. А потом произнести обрядовую фразу: "Повелитель мой, отныне и навсегда я принадлежу тебе, и слово твое больше моей жизни".
– Что?! – вырвалось у Шейры против воли. – Я действительно должна это сделать… сказать?!
Женщины растерянно переглянулись, потом одна из них пожала плечами:
– Ну да, Великая Кханне. Так велит Придворное Уложение.
– К-какое уложение? – Шейра не поняла ни слова.
– Ты и впрямь ничего о нем не знаешь? Придворное Уложение – это свод основных законов, правил, традиций, которые определили еще наши предки, – женщина посмотрела на Шейру с гордостью. – Все достойные люди его соблюдают, иначе можно прослыть дикарем или чернью.
"Уродливая страна с уродливыми обычаями, – еще раз подумала Шейра. – И люди здесь столь же уродливы и отвратительны!"
Она уже пожалела, что ради гор согласилась на это позорное замужество. Если бы только она заранее знала, что перед тем, как вновь отдаваться вождю, ей придется подвергнуть себя очередному унижению! А сколько их еще будет! Преклоняться перед шакалом, ощущать в себе его плоть! И, о Духи, потом ей придется носить в себе проклятый плод, зачатый от врага. В прошлый раз ей просто повезло, что этого не случилось.
Но теперь отступать было некуда, и страшная мысль пронзила Шейру. Казалось, даже кровь на миг застыла. Как же она сразу не догадалась – вот зачем шакал решил на ней жениться! Он сказал тогда, что хочет не только ее тело. Он сказал, что хочет, чтобы она покорилась. И придумал, как добиться этого – обманом превратить в такую же рабыню, какими являются все женщины Отерхейна: лишенную свободы, воли, униженную, никчемную! Темный вождь понимал, что она не могла знать об ужасных традициях, о том, что женам в этой стране приходится кланяться мужьям в ноги и прислуживать им.