Гибель отложим на завтра. Дилогия
Шрифт:
Не дождавшись ответа, закончил:
– Сейчас тебя отведут наверх. Будь умницей и делай все, что тебе велят.
Комната на чердаке, вопреки ожиданиям, оказалась вполне благоустроенной, хоть и небольшой. Пока Аданэй осматривался, один из охранников, недолго думая, схватил его за шкирку и грубо перегнул через бортик огромного медного таза. Сверху в ту же секунду полилось что-то едкое, и ему показалось, будто кожа превращается в сплошной ожог. Закричал, но никто
Пришла какая-то старуха и наполнила таз горячей водой; охранники к тому времени уже покинули комнату. С тревогой Аданэй посмотрел на себя в зеркало: кожа покраснела, но ожогов, которые он ожидал увидеть, не было. Старуха, между тем, жестом показала, чтобы он залезал в воду.
Сложно представить его блаженство, когда жаркий пар коснулся кожи. Неужели, впервые за год, он сможет нормально помыться?
"И как в старые добрые времена, воспользоваться помощью прислуги", – горько усмехнулся про себя Аданэй.
Старуха начала вычесывать из его путаных и мокрых волос подохших вшей, и это казалось настоящей пыткой. Но за нее он был вознагражден тем, что отмылась въевшаяся грязь, появилась чистая одежда, сносная еда и мягкая постель, на которой Аданэй и уснул, изгнав все тревожные мысли. Умение жить сегодняшним днем всегда относилось к его счастливым особенностям.
Спустя неделю, благодаря ежедневной ванне и массажу с благовониями, он окончательно избавился от вшей, кожа стала гладкой, заметно посветлела, а волосы блестящими волнами упали на плечи.
Человек с брезгливым лицом появился снова.
– Вечером спускайся в залу, – сказал он. – Называть тебя будут… – он задумался, – Асфодель. Да, пожалуй, так. А теперь идем, я отведу тебя общую комнату.
Стоило Аданэю появиться на пороге этой комнаты, как юноши, которые находились в ней, воззрились на новенького с нескрываемым интересом. А один – мальчик лет четырнадцати – поднялся и, нимало не смущаясь, осмотрел его со всех сторон.
– Как тебя назвали? – спросил он.
– Что? А… да… Асфодель.
– Красиво. Нам всем в свое время дали красивые имена. Я, например, Аметист, а это – Нарцисс. Там, дальше, Нефрит. Да ты проходи, не стесняйся. Ты еще ни разу не бывал в подобном месте?
– Нет.
– Это ничего… Главное, не бойся! На самом деле тебе повезло, что тебя заметили, и ты попал сюда, а не на какие-нибудь тяжелые работы. Ты очень красивый, знаешь? – мальчик, который назвался Аметистом, кокетливо поправил черную прядку вьющихся волос, и добавил:
– Мы все дружим друг с другом.
– Правда? – Аданэй усмехнулся. – Скажи, а девочек, которые могли бы со мной подружиться, здесь нет?
– Тебе больше нравятся женщины? – казалось, мальчик сильно удивился. – Нет, девочек-рабынь, если ты это имеешь в виду, здесь нет. А вот женщины приходят. Богатые старухи, – он поморщился, но тут же добавил: – Зато их легко соблазнить, без подарков не останешься.
Аданэй промолчал: он решил, что так от него быстрее отстанут.
Вечером
– Одевайся. И спускайся вниз.
И только в этот момент Аданэй окончательно осознал
, где
оказался. Быстро отпрянув в другой конец комнаты, он прижался спиной к стене и выкрикнул осипшим от страха голосом:
– Нет. Не подходи! Не пойду!
Мужчина только ухмыльнулся, приоткрыл дверь, и тут же в помещение вошли двое уже знакомых громил. Они подлетели к Аданэю, заломили ему руки за спину, крепко удерживая, а мужчина ленивой походкой приблизился к нему, слегка склонился и прошептал почти ласково:
– Ведь я тебя предупреждал, красавчик, веди себя хорошо. А если нет – мы предложим тебя за четверть стоимости. Уверен, от желающих не будет отбоя. Может, сразу четверо, пятеро. А может, и все десять. Некоторые, знаешь ли, любят строптивых. Как тебе такое?
Аданэй только прорычал что-то нечленораздельное, на что мужчина рассмеялся и бросил:
– Одевайся. И спускайся вниз. Ведь ты понял, что с тобой случится, если не послушаешься?
И вот, Аданэй, в тонкой одежде, надушенный какими-то благовониями, опустил ногу на верхнюю ступень лестницы. И тут же замер. Как бы пугающе ни звучала угроза, но то, что ждало его внизу, казалось не менее страшным. Ноги его онемели, а руки затряслись и вцепились в перила. Наверное, он так бы и остался стоять здесь, если бы не двое громил, что за ним следовали:
– Давай! – прорычал один, пихая его в спину. – Не то… – и многозначительно умолк.
И Аданэй пошел. На плохо гнущихся, дрожащих ногах, с чувством подступающей к горлу тошноты, но пошел. Ему просто некуда было деваться.
Когда он спустился в залу, то с облегчением обнаружил, что посетителей почти нет, и тут же засел в самом незаметном углу, наплевав на предупреждение о недостаточном усердии. Еще не хватало ему, кханади, служить развлечением для каких-то похотливых мужланов! Нет, лучше сдохнуть! Впрочем, Аданэй прекрасно понимал, что даже если самое страшное произойдет, сдохнуть он все равно не посмеет. Жизнь – это единственное, что у него осталось, он и так еле-еле вырвал ее из когтей Мраты.
Тем временем посетители прибывали. В основном мужчины, молодые и старые, но было и несколько женщин в возрасте, как и предупреждал Аметист. И постепенно в зале начался разгул. Гости угощали рабов дорогим вином, глаза у всех лихорадочно блестели, зрачки расширились и, как подозревал Аданэй, не только от вина и похоти. Иногда то одна парочка, то вторая, уходила вверх по лестнице.
Он почувствовал чей-то взгляд и резко обернулся. На него смотрел седой мужчина.
– Угостить тебя вином? – спросил незнакомец, подходя ближе и, не дожидаясь ответа, махнул рукой одному из служек. Тот принес большую бутыль.