Гильдия Чёрных Кинжалов
Шрифт:
— Эриза, — шепнула я, — ты чувствуешь?..
— Рядом, — невпопад отозвалась призрак. Я обернулась, и увидела, что глаза её закрыты. — Совсем рядом… Скоро…
Не скажу, что её слова вдохновили меня.
Я вздохнула. Мне нужно было идти. Мои собственные ощущения — это пустое. Я должна дать объективную оценку, как профессионал. Подробно рассказать, что здесь происходит.
Почему я была так уверена, что моё письмо что-то изменит в Приграничье — не знаю. Должно быть, виновато воспитание. Мне просто в голову не приходило, что может быть как-то иначе, что у Города Высших могут быть какие-то другие интересы, кроме благополучия
И я пошла вперёд, с каждым шагом утопая в тоске и остро чувствуя свою уязвимость на этом просторе.
Твари снова станут мыслящими. Они вспомнят. Они уже почти… Пустынный Берег — это как одно сплошное пожарище. Много, много лет летит по острову чёрный дым, который мы не видим. Гарь забивает лёгкие. Чем ближе ты к Границе — тем больше этой гари. Чем ближе ты, тем меньше веришь спасительной фразе «всё будет хорошо» — она теряет убедительность, превращается в пыль. И надежда исчезает.
— Это мне всё кажется, — упрямо повторяла я вслух. — Мне кажется… Не всё так плохо.
Не всё так плохо. До катастрофы далеко. Я просто слишком восприимчива к нежити, которая так часто ходит здесь. Её будет ходить гораздо меньше, если я сделаю то, что должна. А чтобы сделать это, мне нужно идти вперёд.
Только это тяжело, это почти невозможно. Это страшно. Очень.
Хорошо хотя бы, что я не одна.
— Я покину тебя, — говорит Эриза. — Прости. Я должна лететь. Я должна сказать…
И она улетает, не услышав ответа. Я почти не вижу её: только воздух дрожит. Скоро закат, но пока светло; тень прячется только под деревьями — а там, где я иду, деревьев нет. Если Эриза и машет мне рукой на прощание — я этого не знаю.
Я зажмуриваюсь. Мне хочется плакать, и я даю себе мысленную пощёчину. Соберись! Ты даже не приблизилась к селениям, а люди живут там. Они привыкли к тому, к чему ни в коем случае нельзя привыкать.
Сколько я шла? Не знаю. Время растянулось, стало резиновым; когда так случается, каждая секунда превращается в час, и сложно сказать что-то наверняка. Помню только, что каждую из этих секунд-часов я потратила на то, чтобы вглядываться в землю у себя под ногами. Я смотрела сосредоточенно, внимательно, пристально, выискивая то, что выискивали здесь до меня дельсунцы и другие жители Приграничья. Может, что-то и пропустила. Вглядываться пристально — не всегда означает видеть.
А потом я сама почувствовала, как в меня пристально вглядываются. Или, может, поймала краем глаза неподвижную тень. Я подняла взгляд — и обнаружила в нескольких шагах перед собой девушку-подростка. Лет четырнадцати, наверное. Старенькое короткое платье, острые коленки, выпирающие ключицы.
Я совершенно не удивилась тому, что не заметила её приближения — все мои чувства притуплялись здесь, я это уже потом поняла, хотя самой мне казалось, что они обострены до предела.
Лицо незнакомки было бледное и какое-то удивлённое. Огромные голубые глаза смотрели на меня, не отрываясь. Давно немытые русые волосы не портили её красоты — той, которой только суждено было расцвести, но которая уже была заметна.
— Добрый день, — сказала я. — Вы что-то…
И тут случилось несколько вещей сразу. Очень быстро.
Девушка шагнула в мою сторону, и в следующий же миг её голова неестественно склонилась вбок. Судорога исказила тонкий рот. Ещё миг — и голова оторвалась от тела с жутким чавкающе-щёлкающим звуком, отлетела в сторону. Кровь веером разлилась
А окончательно прийти в себя мне помогла фигура человека, видневшаяся футах в сорока от меня. Коричневый плащ с островерхим капюшоном. Чёрная маска, скрывающая низ лица.
Я решила, что справляться с шоком буду потом.
Кинжал я активировала моментально, и связывающий символ полетел в Колпака всего лишь через секунду после того, как он обезглавил девушку. Мужчина отбил его с удивительной лёгкостью. Потом, стремительно слевитировав, увернулся от пущенной мной пирамидки. Ещё одна, которую я бросила уже ему в спину, наткнулась на невидимую преграду.
— Стой, скотина!
Крик получился хриплый, но он наверняка его услышал.
Я сама не заметила, как от ярости за секунду преодолела едва ли ни половину разделявшего нас расстояния. Однако больше Колпак не позволял приблизиться к нему. Ноги у него были длиннее, он быстрее бегал, и все мои удары словно ощущал каким-то невероятным чутьём, ловко избегая каждого. Несколько раз он оборачивался, чтобы перехватить очередной мой символ. Использовал левитацию, барьеры, помехи. Всё это Колпак делал, чтобы сбежать от меня, не принимая боя. И у него, чтоб его твари сожрали, получалось!
В это сложно было поверить, но мне противостоял обученный маг. Причём всё указывало на то, что если бы он действительно мне противостоял, и стал бы драться, а не убегать — у меня бы не было шансов.
Чёрная, ближайшая к лесу деревня осталась за нами — Колпак направлялся к тому, что я определила для себя как «посёлок». Этого никак нельзя было допустить, потому что там у убийцы было больше возможностей затеряться. Но я всё же допустила.
Ржаное поле, ближайшее к нам, Колпак преодолел за несколько секунд. Я же к тому моменту выдохлась окончательно; мне не хотелось тратить энергию на левитацию, и ей я воспользовалась всего пару раз, а физическая подготовка у меня, к сожалению, была не очень — спортивные занятия в Гильдии я ненавидела всей душой. Уже тогда я знала, что придёт момент, когда я об этом пожалею. И вот, он пришёл. Впрочем, вряд ли даже ежедневные утренние пробежки в течение последних трёх лет помогли бы мне: Колпак был навскидку выше меня головы на полторы, да и хиляком отнюдь не казался: плотное телосложение не скрывал и мешковатый плащ.
Но чего мне было не занимать, так это упрямства.
— Никуда ты от меня не денешься… — выдохнула я. Колпак при всём желании не мог меня услышать, но саму себя приободрить удалось.
Я стиснула зубы и, ускорившись, добежала до конца поля. Можно было сказать, что Колпака уже и след простыл — если бы у меня не было на вооружении отличного символа, не так давно использованного против библиотечного полтергейста.
Энергетические отпечатки главного монстра Приграничья оказались спокойного цвета луговой травы, правда, с сердитыми проблесками багрянца. Это были на редкость крупные облака, смазывающие очертания улиц. Оно и хорошо — улицы в этом посёлке оказались неприглядными. Лица, кстати, ещё хуже. Измождённые, серые… враждебные. Мне здесь были очень не рады.