Гильдия Чёрных Кинжалов

Костылева Мария

Я тупо посмотрела на чёрное пёрышко с серой подпушкой, лежавшее у телеги, за которой я только что скрывалась от меча.

— Как думаешь, воронье?

— Н… не знаю. — Я едва шевелила губами. — Похоже.

— Похоже, говоришь… — Каус извлёк из кармана детектор и нажал кнопку. Красный. — Ну да, нормальные вороны облетают эти места за милю. А это одна из местных кровопийц. Ты, наверное, сталкивалась с ними и в Дельсуне… нет? Они там бывают. Клюв у них тонкий, острый и при этом очень крепкий, при желании может и кость пробить, не сломается. Кровки — так их

называют. Очень хитрые и умные твари, считают людей своими личными врагами. В городах они попадаются по одиночке, но если путник подходит поближе к Свен, то потом из него получается решето. Зато после таких пиршеств их кровь способна дать силу тому, кто её выпьет, не так ли?

Каус поднялся на ноги и оглядел подступивших к нам селян. Те разом отпрянули, словно речь шла не о них вообще.

— Так, а здесь у нас что? — Каус пригляделся к засову ближайшей калитки. — Очень похоже на…

— Пошёл вон, мерзавец! — вскинулась какая-то тётка и тут же загородила собой калитку, отрезав законнику путь. — Вместо того, чтобы честных людей своими огоньками пугать, лучше бы прогнали тварей поближе к Свен и налоги снизили! Хотишь — казни меня, за то, что защитить себя хочу, а всех всё равно не пересажаешь, черняк!

Знакомая песня. Кажется, это их любимый аргумент — о том, что мы всех не пересажаем. Верный, в общем-то.

— Ну что вы, — кротко отозвался Каус, — вы ошибаетесь, принимая меня за палача. Наоборот, я согласен с вами: защищаться — это всегда правильно. К тому же места здесь неспокойные, а хороший засов — он и тварь пустынную прогонит, и от вора убережёт, верно? Конечно, если бы засов был с нелегальным оберегом, это было бы грубейшим нарушением. Всё-таки злоупотребление магией, да ещё с возможными жертвами… вы ведь в курсе, что слюна головоглота может реагировать и на человека, да? — Каус подкинул на ладони детектор и вновь поймал. — Вижу, что в курсе. Вот и хорошо. А можно ли мне, уважаемая, ваш замечательный передник?

Женщина оторопело посмотрела на улыбавшегося Кауса и нервно потеребила карман на новеньком тёмно-синем переднике, ещё чистом и не прожжённом у плиты — в мелкий цветочек, с тесьмой по краю.

— А… зачем?

Снова бросок — и снова детектор падает на ладонь.

— Прошу вас. Вы меня очень этим обяжете.

Глядя, как женщина снимаете передник, я чувствовала себя по-идиотски. Я не могла понять, что задумал Каус, и зачем ему понадобился передник. Неужели тоже заряженный? Но это же ткань… туда что-то вшито?

Вопросы отпали, когда Каус, свернув передник в рулон, подошёл ко мне и, выкинув набрякший от крови платок, перевязал мне шею, пока я неудобно, одной рукой, держала волосы. Когда они уже станут нормальной длины? А то даже в хвост не убрать. Растут, как им вздумается: какие-то быстро, какие-то медленно.

— Странно, — задумчиво заметил Каус. — У тебя на лице брызги крови. А поранили шею…

Я машинально поднесла к лицу руку — и вдруг вспомнила:

— Колпак!

— Что — Колпак? — Каус нахмурился.

— Колпак снёс голову девочке. А я рядом стояла… Мне нужно умыться.

Мне нужна вода… — Я лихорадочно озиралась вокруг. Люди тупо таращились в ответ, и у меня появилось чувство, что даже если я умру, выражения их лиц нисколько не изменятся. — Можно воды, пожалуйста?.. Пожалуйста, дайте кто-нибудь воды…

Каус какое-то время тоже смотрел на меня ошарашенно, но потом всё-таки пришёл в себя и перехватил мою ладонь, которая так ожесточённо тёрла щёку, словно собиралась проделать в ней дыру.

— Пойдём, — сказал он, — там колодец на выходе, умоешься.

12.

— Спасибо, — проговорила я, когда мы шли прочь от колодца. Шли, как трогательная пара старичков — медленно и под ручку. — Я у тебя в долгу.

Я старалась говорить ровным, спокойным тоном, но это было нелегко — перед глазами стояло искажённое лицо девушки за мгновенье до того, как её голова сорвалась с плеч. Мне казалось, я до сих пор чувствую тёплые капли на лице, хотя только что долго плескалась у колодезного ведра, и мой спутник подтвердил, что крови больше не видно.

— Да, — согласился Каус, — ты у меня в долгу. И ты отдашь его мне, если больше не будешь ходить в эти места. По крайней мере, в одиночку.

— Я была не одна.

Он промолчал, но так громко подумал, что я не выдержала:

— Призраки всегда мне помогали!

— Так что же твой призрак не помог тебе сейчас?

— Она… Я не знаю. — Я в замешательстве остановилась. — Не знаю даже, куда она делась! Я её потом не видела…

Получилось на редкость нервно, и я глубоко вздохнула. Нет, нужно успокоиться. Хватит и той истерики, которую я чуть было не устроила.

— Что и требовалось доказать, — негромко резюмировал он.

— Нет, ты не понимаешь…

Я резко дёрнула головой, и поморщилась — по шее словно рубанули топором.

— У призраков свои интересы, Тина. — Каус остановился, пережидая, пока я отдышусь. — Им нельзя доверять… Посидеть не хочешь? Извини, но ты похожа на труп.

— Не хочу.

Я покосилась на прицепленную к его поясу переносную лампу-ловушку.

— Ты их боишься? — спросила я, когда мы зашагали дальше.

— Боюсь, — не стал хитрить Каус. — Особенно здесь. Ты же сама говорила — когда рядом наблюдается активность пустынных тварей, призраки становятся сильнее…

— В Библиотечном Дворце был полтергейст, это другое…

— Призрак может быть скрытым полтергейстом, и тебе это наверняка известно.

Да, в самом деле. Иногда призрак — просто слабый полтергейст, и его истинная сущность проявляется тогда, когда он набирает силу. Но это единичные, очень редкие случаи.

— Может, — не стала отрицать я. — Но в таких условиях получается очень слабый полтергейст…

— Даже слабый полтергейст способен причинить немало бед.

— То же можно сказать и про людей! Но почему-то людей не убивают за то, что они теоретически могут быть опасны. А призраков…