Гильдия Чёрных Кинжалов
Шрифт:
— Каус, когда мы поедем?
— Ш-ш… Сейчас поедем. Вот, попей.
Он не обманул. Коляска действительно вскоре тронулась, а потом почти полетела — одна из лучших гроусских пород оправдывала свою репутацию. Я забилась в угол, прижавшись одновременно к спинке сиденья и к жёсткому фартуку, чтобы меньше трясло.
— Расскажи, из-за чего ты подрался с Рейтегом, — не отступала я.
— Зачем тебе?
— Ну пожалуйста!
Каус тихонько усмехнулся.
— Боюсь, если я расскажу, ты во мне разочаруешься.
— Меня сложно разочаровать.
Каус понял, что я не отстану, вздохнул — и принялся рассказывать.
Было
— Ты же жизни не знаешь, — говорил Рейтег. — Торчишь в своём Штатбурте, как фарфоровая вазочка под стеклом, на всём готовеньком… А я тебя рыбачить научу! И в лес за черникой ходить будем!
Каус чернику терпеть не мог, но друга обижать отказом не хотелось. Тем более, Рейтег говорил, что хозяйство у них большое, и что тётке теперь, когда нет матери, приходится делать там всё самой, пока Рейтег учится. Надо же когда-то и отдохнуть бедной женщине! Как с этим самым хозяйством управляться, Каус, потомок старого дворянского рода, понятия не имел: его семье хватало денег, чтобы соблюдать древние традиции и держать при себе слуг. Однако он решил, что ничто не мешает научиться чему-то новому и обзавестись полезным опытом…
В этом месте рассказа я фыркнула, не понаслышке зная о том, что ждало Кауса в доме Рейтега. Хозяйство, судя по всему, у них значительно уменьшилось, но мне и того хватило.
…В деревне в пять утра орали петухи. В шесть мычали коровы. Ночью гавкали собаки. В доме по утрам было холодно, по вечерам — жарко от протопленной печи. На окнах не висели отгоняющие насекомых амулеты, к которым Каус привык настолько, что даже не сообразил, что их может где-то не быть, и сколько бед принесёт их отсутствие.
В огороде росла крапива, а ещё куча какой-то непонятной травы, которую нужно было выдирать с корнем. Каус честно старался отличать лебеду от проклюнувшихся огурцов, но, кажется, пару раз всё-таки что-то перепутал.
— И ещё мы копали грядки, — после небольшой паузы вспомнил Каус, и тон его был настолько нарочито небрежным, что я поняла: он ни за что не признается, чем именно ему досадили грядки. Но досадили точно.
— Не подумай, что я жалуюсь, — продолжал он. — На самом деле мне там скорее нравилось, чем нет. Кормили меня как на убой, мне нравилась река и даже почти понравилась рыбалка, когда я притерпелся к комарам. Я вообще довольно быстро ко всему привыкаю и приспосабливаюсь в конце концов к любым обстоятельствам… Чернику я так и не полюбил, но в лесу тоже было хорошо, я туда даже один ходил. И, в отличие от Морлио, вокруг почти не было людей. Как в том же лесу — идёшь, и никого, вообще никого. Очень непривычно…
Я вспомнила напугавший меня простор и поёжилась. И правда странное ощущение. Но не менее странно то, что оно могло кому-то понравиться.
— Мне по-настоящему не давало покоя только одно. Дело было в его так называемой тётушке.
— Почему «так называемой»? — удивилась я. — Ты ведь про Мавву, да?
— Ты и её знаешь?.. — Каус смерил меня внимательным взглядом. — Тогда странно, что ты сама не поняла.
— Что не поняла?
— Она не человек. Она пришла с Пустынного Берега.
Я резко повернулась к нему, позабыв про многострадальную шею — и тут же об этом пожалела.
— Ляг и положи голову
— Не думаю, — процедила я. — Я потом не встану… Так как всё это ты узнал? Про Мавву?
— Я с самого начала чувствовал, что с ней что-то не так, — сказал Каус. Настаивать на том, чтобы я легла, он, к счастью, не стал. — Ты уже в курсе, что у меня очень хороший нюх на этих существ. Хотя нюх — не слишком удачное в данном случае слово. Впрочем, кому я объясняю…
Действительно, не нюх. Что-то вроде внутреннего зуда, тревоги и ощущения то нарастающей, то утихающей, опасности — как будто кто-то целится тебе в спину или собирается схватить за ногу. То, к чему я не могла привыкнуть в Морлио и что так мучило меня здесь, в Дельсуне и на подступах к Свен…
С Маввой такого не было. Вернее, было, но как-то по-другому. Да, рядом с Рейтеговой тётушкой меня охватывало какое-то странное чувство: что-то не так, твердило мне оно, что-то неправильно… Но страх? Тревога? Нет.
— Я старался держаться от неё подальше, — продолжал Каус, — не делился с Рейтегом своим беспокойством. Это я в Дельсуне научился разбираться в своих ощущениях, а тогда был уверен, что у меня что-то вроде паранойи. Я списывал всё на новизну впечатлений. Убеждал себя, что Мавва, конечно, довольно своеобразна, но мало ли, дефекты речи у неё, например. Да и остальные странности легко можно было объяснить возрастом или болезнями… Но однажды я случайно увидел её рано-рано утром, на рассвете. Мне не спалось. Я гулял по берегу реки, и заметил фигуру человека… Хотя нет, вру. Я сразу понял, что это не человек.
Как он понял? По движениям. В полутьме у фигуры не было ни лица, ни рук, ни просто каких-либо контуров. Это была тень, облако тёмного тумана, которое… летело. Да, именно. Оно медленно летело по направлению к лесу.
Было страшно, но Каус пошёл за этим существом, словно заворожённый. И пока шёл, смог приблизиться настолько, что различил балахон, в котором тогда ходила Мавва, а в отблеске первого солнечного луча блеснули на макушке седые волосы.
— Сам не знаю, что на меня нашло, — пожал плечами законник. Лицо у него было отрешённое, словно бы он и в этот момент видел тётушку друга, летевшую над берегом реки. — Я шёл за ней через лес, переступая по корням деревьев, уворачиваясь от веток, чтобы не шелестеть… Причём я не осознанно это делал. Во мне как будто какой-то инстинкт проснулся, как у животных… Я видел, как она разувается и идёт по болоту, не проваливаясь. Как пьёт воду из бочагов. А один раз она крикнула, пронзительно так, совсем не по-человечески. На птицу похоже… Я так и сел у дерева, за которым прятался. Она ушла, а я всё сидел, никак не мог в себя прийти. Но потом всё-таки взял себя в руки и вернулся в деревню.
— Ты сказал Рейтегу?
— О том, что его тётка — пустынная тварь? Конечно. Но выяснилось, что он и так знал. Он мне объяснил, что Мавву они с матерью приютили несколько лет назад. Что бывают исключения, что далеко не все, кто населял Гроус до нас, стали тварями во время Великого Изгнания. Кто-то сохранил облик и разум… Такое редко, но случается, говорил мне Рейтег — как будто я сам этого не знал. Говорил, что Мавва никому не делает ничего плохого…
— Она меня вылечила, — вставила я.