Гипотеза эгоиста
Шрифт:
Тихий подмосковный городок, в нулевые бывший пристанищем частных резиденций и дачных домиков, теперь напоминал оживлённый мегаполис, словно в него переместился весь центр Москвы. Небо проткнули многоэтажки и небоскрёбы, расчертили провода и антенны, усыпали рекламные дроны, соединив жизнь города в единое целое. По привокзальным улицам сновали толпы суетливых людей. Рогатые головы, чешуйчатые плечи и кисточки хвостов, органично вписались в поток землян. А вот уродливые татуировки покрывали лишь лица привокзального персонала: уборщики и носильщики сплошь были синарцами первого поколения, бывшими солдатами и рабами Арии, так и не вернувшимися на родину с победой. Пройдя пару метров, Джани наткнулась на карту и тут же обнаружила множество названий знакомых с детства улиц: дороги остались теми же, изменились только декорации. Пересекая город, она завороженно озиралась по сторонам, довершая сходство с малограмотным туристом из глубинки. Её удивляло
Последним ориентиром на пути к родному особняку стали мраморно-чёрные короба домов элитного жилого комплекса. Если тридцать лет назад они дерзко бросали вызов частному сектору, начинающемуся на противоположной стороне улицы, то теперь на сравнении с преобразившимся городом, казались убогими недомерками. Девушка свернула на проторенную улочку, отсчитывая нужные повороты, нырнула под сень деревьев, взобралась на холм… и обомлела. Там, где всегда был густой лес, скрывающий неприметную тропинку к глухому забору, теперь блестела однообразным ковром ровная лужайка, простираясь вплоть до озерца, на другом берегу которого пышным замком возвышался особняк. За прошедшие тридцать лет к нему добавилось несколько громоздких пристроек. Вдобавок ко всему, сейчас в нём было шумно и людно. До неё донеслись звуки музыки и громкие нетрезвые голоса. У подъездной дороги стояла пара блестящих на солнце, словно только сошедших с конвейера, огромных автомобилей.
— Что они наделали?.. — прошипела Джани.
Хоил уловил нотки ярости в её голосе.
— Это и есть твой дом?
— Был таковым, по крайней мере. Но я уже сомневаюсь…
— Мы же не отступимся теперь из-за твоих сомнений?
— Нет, конечно!
Но желание заходить с парадного входа, стучаться и звонить в ворота в надежде, что охранник признает в ней законную хозяйку, пропало. Джани просто перепрыгнула через двухметровую кованую ограду и ступила на родную землю. Обогнула озеро и вышла к псарне, с тоской подумав, что все её щенки давно состарились и умерли. Обошла пристройку и столкнулась нос к носу с пожилым охранником, ведущим на цепи громадную овчарку. Мужчина в форме оцепенел, в упор глядя на незнакомку в лохмотьях, а пёс напрягся и зарычал басом. Решение пришло интуитивно: вскинув правую руку в усмиряющем жесте, девушка занесла её над головой пса, представляя, как и в прошлый раз, некие невидимые частицы, становящиеся продолжением её оторванной конечности и выходящие наружу. Ей даже почудилось, что воздух всколыхнулся, когда несуществующие пальцы легли на лоб собаки. Мохнатый сторож кротко взглянул в ответ, и в следующий момент покорно склонил голову. К удивлению Джани, то же сделал и пожилой охранник.
— С возвращением!.. — прошептал он надтреснутым голосом. — Госпожа Джани, с возвращением! Пожалуйста, следуйте за мной.
***
Дэн успел пошататься по всему дому: заглянул на кухню, стащив с дымящегося лотка котлету под умилённые взгляды поваров; измерил шагами коридоры в обоих крыльях второго этажа; поиграл в приставку в специально отведённом для этого зале. Ничто не могло удержать его внимание надолго. Сняв сенсорные перчатки после очередной победы над трёхмерным противником, мальчик вновь отправился в банкетный зал. Весь шум сегодняшнего дня был сосредоточен здесь, и пока чёртовы гости не сгинут восвояси, ему не избавиться от ощущения, что целый дом стал ему неродным. Внезапно, в толпе «великовозрастных клоунов», мелькнуло знакомое морщинистое лицо. Дэн был готов побиться об заклад, что Дядю Витю или, обращаясь официально, Виктора Павловича, никто на банкет не приглашал, но если он объявился — случилось что-то непредвиденное. Этот глубоко пожилой полутораметровый старик не был ни родственником, ни партнёром матери. Кажется, он дружил ещё с покойным дедом, которого Дэн при жизни не застал. Дядя Витя, по сути, и заменил Дэну дедушку, за что мальчик безмерно его уважал, а мудрые советы, которые старик давал матери, хоть как-то помогали ей удержать бизнес на плаву. К сожалению, Виктор Павлович никогда не хотел брать управление холдингом на себя, лишь давая подсказки, не спасающие полностью от провалов. Дэну стало любопытно: зачем пожаловал старец? Дедушка же, не торопясь искать хозяйку, перехватил у дрона стакан апельсинового сока и занял наблюдательный пост возле стены.
— Подойди сюда, сынок.
Дэн и так собирался это сделать. Они оба были здесь лишними, но, в отличие от мальчика, Виктор Павлович сохранял присущую ему стойкость,
— Ты в сомнениях, — это был не вопрос, а констатация, за которой последовала долгая пауза.
— Это естественно для моего возраста, — показался звучать «взрослым» Дэн, — Я нахожусь в стадии личностного и профессионального самоопределения, что нормально для подростка пятнадцати с половиной лет.
— И ты, наверное, думаешь, что растёшь, опережая своих сверстников? — беззлобно хмыкнул мужчина.
Дэн смутился, словно правда была нелицеприятной, но дедушка и не думал его журить. Процесс самоанализа уже был заложен в голову мальчика, оставалось только катализировать его.
— Ты действительно особенный, Даня. Нет, не из-за денег: поверь, твой достаток и положение в обществе ни на что не влияют. А вот генетикой тебя наградила сама Судьба.
Дэн попытался осмыслить услышанное, а дедушка уже осушил стакан и резвым шагом направился к арочному проёму, ведущему в сад, на ходу доставая жестяной портсигар.
— Электронные сигареты никогда не заменят настоящий табак, — промурлыкал он, щёлкая зажигалкой. — Китайские, мои любимые. Только не подумай, что я пропагандирую курение среди малолетних! Договорились?
Дэн не смог придумать ничего остроумного и утвердительно промычал в ответ. Будь рядом мать, он с пеной у рта принялся бы уверять, что никогда в жизни не притронется к «этой гадости», но зачем лукавить, когда её рядом нет? Ведь ему на самом деле любопытно попробовать и алкоголь и табак. Но пробовать дедушка ничего не предлагал. Пронзительно-голубыми глазами тот вглядывался в бескрайнее небо, будто ожидал, что с него вот-вот упадёт метеорит с новой ордой захватчиков-инопланетян. Наверное, человек, переживший войну, уже не способен видеть небо мирным. Но, как оказалось, ждал дедушка не метеорита. В тот же момент, когда последняя горстка табачного пепла опала на землю, вдалеке показались двое охранников. Они что-то кричали, на бегу доставая пистолеты. Дэн с трудом мог различить их лица, тем более, что один скрывал своё за камуфляжным платком и фуражкой.
— Срочная эвакуация! Не паниковать! — прокричал пожилой начальник охраны, вбегая в зал.
И тут мальчик понял, что стало необычайно тихо. Он обернулся и обомлел: над головами гостей парил блестящий золотой меч, угрожающе покачивая острым клинком. Люди, сперва подумавшие, что это часть представления, теперь ломанулись прочь из дверей, повинуясь указаниям. И очень вовремя: не успел мальчик моргнуть, как меч взлетел под потолок и одним движением срезал гигантскую люстру, украшенную хрусталём. Та с грохотом обвалилась, чуть не задавив двух гостей, но охранник в платке метнулся наперерез, вынося визжащих как хрюшки дамочек из-под града осколков. Телохранители «очень важных персон» выстрелили пару раз в клинок, прикрывая отступление своих господ, но безуспешно: пули срикошетили и оцарапали плечо одного из незадачливых стрелков. Маму Дэн потерял из вида, дедушка Витя умело оттеснил мальчика в сторону, не давая толпе задавить и вынести наружу. Кто-то на ходу включал камеры, но вряд ли гостям удалось заснять что-то большее, чем нечёткие всполохи алого золота, бьющего стаканы и раздирающего тюли. Ни одна камера не могла ухватить силуэт странного меча с инкрустированной песочными часами рукоятью. А вот Дэн отчётливо видел каждое его движение. В пару минут особняк опустел, словно разорённый ураганом. Пожилой охранник осторожно вывел Милли на сцену разгромленного зала. Его напарница скинула фуражку и платок, а затем поймала золотой меч, плавно приземлившийся ей в руку.
— Какой же занятной бывает истинная история! — просиял Виктор Павлович.
Повисла гробовая тишина. Замерла на сцене мама, словно забывшая реплики актриса самодеятельного театра. Дедушка Витя отступил в тень, подталкивая Дэна к сцене. Тот неловко переступил с ноги на ногу, не понимая своей роли в этой пьесе. Главная героиня, подперев люстру, словно поверженного врага, обвела торжествующим взглядом присутствующих.
— Я вернулась!
И тут мальчик охнул, вспомнив фотографию, которую разглядывал в этом же зале пару часов назад. Это была она— участница Первой межпланетной войны, его погибшая родственница! Девушка, не обратив на Дэна особого внимания, перевела мрачный взгляд на Милли.
— Вижу, герои достойны чести лишь посмертно. Неужели статуя, отстроенная на вокзале, названном моим именем, — лишь лицемерие, призванное замолить грехи? Ты развалила Семью? И что-то не особо рада видеть меня, живую, из плоти и крови.
По спине у Дэна прокатился холодок.
— Я выжила и вернулась, потому что война ещё не закончена. А теперь узнала, как Семья забыла о своём долге и катится к закату! Благодарю всех, кто дождался меня, — она кивнула дедушке и охраннику. — И, всё же, никто из вас не уберёг Семью. Отец и мать умерли, а ты, сестра, забыла, что Судаковы в первую очередь служат великому Роду Синдао, а не занимаются бизнесом ради бизнеса! Как я могу признать тебя главой?