Гипотеза эгоиста
Шрифт:
Вооружённые фонариком, верёвкой, да старой киркой, ребята перелезли через обвал в кирпичной кладке, оказавшись в башне. Внутри было темно и сыро, но бравая компания кинулась осматривать небольшое помещение, в скором времени вместо «сокровищ» обнаружив лишь кусок трухлявого одеяла и битые бутылки. Взгляды детей обратились к колодцу, окованному металлом и ведущему куда-то очень глубоко. Джани крикнула, пытаясь услышать эхо, затем посветила фонариком, но тот выхватил из темноты только что-то, смутно напоминающее расколотые бетонные плиты.
— Что-то мне здесь не нравится, — запаниковал самый младший,
— Тогда полезешь первым! — гоготнул Влад, кивая на спускающуюся вниз чугунную лестницу. Особым умом старший из ребят не отличался.
— Не надо никого заставлять! — вмешался Илья. — Выберем добровольца.
— Чур я первая! — одиннадцатилетняя Джани светилась энтузиазмом.
— А можно я на стрёме постою?
Махнув рукой на трусоватого Мишку, девочка начала спуск, легко и непринуждённо цепляясь за металлические стержни. За ней полез Арсений с ледорубом в зубах, Влад с фонарём, и замыкающий колонну Илья. Всем мальчишкам просто не терпелось увидеть дно колодца собственными глазами. И тут случилось непредвиденное. Ребята уже не могли видеть поверхности, а семилетний Миша вдруг истошно закричал, встреченный недружелюбным «обитателем» заброшенной вышки. Косматый и изъеденный оспой, спёкшийся и ободранный бомж глядел на ребёнка красными глазами, полными злобы. Миша мог, казалось, пересчитать все вздувшиеся вены и лопнувшие сосуды на его лице, мог кричать бесконечно долго, но двинуться уже не смог. Его приковал страх.
— Пошёл нахуй, тварь, — в бреду пробормотал пьяница, замахнувшись бутылкой, которую держал в руке, и тяжело опустил её на голову мальчика, не разбирая, что перед ним ребёнок, или уже не задумываясь о цене человеческой жизни, как не имела ценности его собственная.
Миша обмяк, замолчал, и безжизненным мешком ухнул в каменный колодец.
— Держитесь! — крикнул Илья, но собственному приказу не последовал. Растопырив руку, в попытке схватить ребёнка, он не удержался, и, свороченный потоком воздуха, впечатался затылком в кирпич, срываясь вниз. Арсений закричал, забыв, что держит в зубах ледоруб. Орудие выпало, и точно острым концом вонзилось висящей под ним Джани в глаз. От боли руки девочки разжались, она попыталась ухватиться ими за что угодно, но последняя опора в виде мелькнувшей перед носом ноги Арсения, улетела ввысь, как и её хозяин, судорожно взбирающийся по склизким ступенькам, повинующийся, кажется, голосу Влада, крикнувшего «все наверх!». Решение, очевидно, было грамотным, вот только ни Джани, ни двое мальчишек, простившихся с жизнями, не могли его оценить.
Сверху, словно из-под толщи воды, послышались звуки борьбы, хриплый крик и брань. Девочке казалось, что прошёл час, прежде чем звуковая волна дошла до неё. Сказывался болевой шок: правая сторона лица онемела, но густая кровь и вытекающее глазное яблоко слабо ощущались липким холодком вползающего в душу страха. Заломленная за голову рука была пропорота в двух местах, но лишь благодаря ей торчащие из бетонных плит стальные прутья не повредили голову. Находясь в шаге от смерти, она продолжала храбриться: «Умереть здесь? Ну уж дудки! Умереть сейчас, когда наследницу ждёт любящая семья и целый Род?! Никогда!».
Обронённый Владом фонарь
— Что? — переспросила она, попутно пытаясь выдернуть руку из стального капкана. Нервы тут же отозвались болью от глазницы до самого копчика.
— Заключим контракт… — хрипел Илья, и губы его, вместе со всем лицом поплыли как-то странно, расслаиваясь на «материальное» и «духовное». — Я знаю, как защитить тебя. Я смогу спасти тебя. Я всегда… буду с тобой…
Джани увидела, как отделяется одно тело от другого: пока корчилась в агонии физическая оболочка, Лик становился всё более умиротворённым. Впрочем, расслабленность на призрачном лице тут же сменилась страхом, и громогласным голосом он гаркнул:
— Быстрее! Контракт! Я готов стать частью тебя, твоим слугой и опорой, а ты готова впустить меня в свою душу глубже, чем любого из ныне живущих? Ты доверишь мне свою жизнь?!
Ответа не потребовалось, они оба его знали. Теряя сознание, Джани прошептала «Рассчитываю на тебя…», и последнее, что она запомнила, были сильные руки парня, подхватившие её и сдёрнувшие с места.
Как они выбрались в тот день из логова бомжа, оглушённого Владом, как дотащил Илья её ослабшее тело до дома, и как усмирил гнев и страх отца, она не помнила — очнулась уже в больнице, с протезами, прилаженными к руке и глазу. Родители, прошедшие все стадии исступления, сострадания и желания наказать нерадивую дочь, к тому моменту успокоились, и разговор, состоявшийся с отцом, был в большей степени взвешенным и щадящим. С тех пор Джани навсегда распрощалась с беззаботным детством, из ребёнка превратившись в девушку, из дочери в солдата, закалив свой характер грузом вины и ответственности.
Подойдя к тому месту, где высилась раньше водокачка, она с удивлением отметила, что и оно наконец изменилось. Вместо дикой травы ноги ступили на аккуратный газон, пройдя мимо вереницы кованых прутьев, она обнаружила себя стоящей прямо напротив лошадиной морды. Конюшня — вот во что преобразился её «храм». Девушка повела кончиками пальцев по затейливым металлическим узорам и подступила к массивным парадным воротам, рядом с которыми висело информационное табло. Откликнувшись на лёгкое прикосновение, оно активировалось на страничке «тренерский состав и почётные работники». Фотография под заголовком сразу приковала её взгляд: улыбчивый молодой человек с густой рыжей шевелюрой смотрел с экрана словно живой. Живым он быть точно не мог — он умер здесь тридцать семь лет назад, на этом самом месте, не оставив ни родственников, ни потомков. Но подпись ясно гласила: «Илья Смирнов. Основатель конного клуба, директор, главный тренер, 27 лет».
— Можешь не вчитываться. Правдивых фактов там не больше, чем в словах Хины, когда она разводит мужчин на деньги.
Джани отпрыгнула в сторону, заглядывая через ворота, веря своим глазам, и одновременно отказываясь верить. По дорожке к ней неспешно приближался человек, которого она меньше всего ожидала увидеть в материальном обличии.
— Привет, подруга! А что, если бы я случайно не проверил камеры наблюдения? Так бы и ушла, навсегда похоронив меня?
– ---------
* "ни хао ма?" — "как дела?" кит.