Гипотеза эгоиста
Шрифт:
Глаза Джона озорно сверкнули.
— О чём ты? У нас с тобой впереди целая вечность, чтобы постигнуть законы мироздания.
— Нет. Как бы заманчиво это ни звучало, я родилась человеком и умру им.
— Думаешь, я тебе позволю? Тем более, ты сама признала, что это заманчиво.
— А ты не боишься, что закончишь так же, как Бирта?
— Чего бояться? Я не стремлюсь вести за собой людей и властвовать умами. А вот ты, неужели боишься себя?
Девушка цыкнула, скрестила руки на груди и отвернулась.
— Советую
Джани насупилась, меньше всего ей хотелось позволять речам Джона затрагивать сокровенные сомнения, но именно это он и делали. «Путь желаний?» И почему-то всплывающее за этим манящее слово «свобода», к которой она стремилась всю юность и от которой внутренне отказалась, приняв на себя ответственность за детей и сородичей, ждущих возрождения Семьи.
— Но ведь и ты по каким-то причинам спас меня, ввязался в войну, перешёл на сторону Синдао, отказавшись от комфортных условий предоставляемых Лабораторией. Думаешь, ты свободен?
— В большей степени из возможного. Иногда даже мне приходится бороться за счастье, отвоёвывать пространство, ресурсы и право на существование — как бы ты ни был умён, однажды, сотрудничество с тобой перестанет быть выгодным, и от тебя захотят избавиться.
— Ты просто не умеешь заводить друзей.
— А ты умеешь? Помимо мёртвых.
Джани вспомнила об ухудшившихся отношениях с Дэном. Как ни пыталась она, так и не смогла проникнуться к его горю и юношеским терзаниям. Ведь он — солдат, он — лишь инструмент, безусловный наследник, которому она передаст волю, которую передал ей отец. И в этой цепочке нет места мыслям о желаниях мальчика, о его собственных целях и планах на жизнь. Но разве заботилась она сама так сильно о воле отца, когда тот был жив? Неужели она сама того не заметив, изменилась, стала другим человеком не по своей воле? Да и отношения с бывшими Ликами стали прохладнее, даже Нелл, самая стабильная, и та изменилась, обзавелась эмоциями, личными целями, другим взглядом на мир… стала непредсказуемой.
— Я подружилась с Хоилом, — наконец заключила Джани.
Её голос прозвучал настолько неуверенно, что Джону не стоило труда сыграть на этом противоречии:
— Пока он был заперт в собственном мече на правах Лика. Но ты ведь не знаешь, как он поступает сейчас? По-прежнему доверяешь ему?
— Хоил сделает всё, чтобы уничтожить Арию.
— А затем? Что если он решит стать правителем Синара и не захочет расставаться с силой Пера? Или же окажется слаб, и Ария поглотит его, став новым человеком? Что взбредёт ему в голову в дальнейшем? Вы хоть раз говорили о планах на жизнь, ты хоть раз пыталась услышать его?
— А что взбредёт в голову тебе? Ты такой же непредсказуемый эгоист.
— Как и все люди.
— Так зачем ты вообще присоединился к нам?
— Чтобы добиться твоего расположения, — бесхитростно ответил Джон. — Ну и расширить свой кругозор, естественно. Я и не знал, что глава «Волков» был талантливым, но непризнанным
Он пододвинул ноутбук и любопытство, пересилившее неприязнь, заставив Джани придвинуться к экрану. Ещё пару секунд между ними витало напряжение, затем оба углубились в чтение, лишь изредко перекидываясь репликами и поддакивая друг другу. Время за чтением пролетело незаметно, Джани даже вздрогнула, когда вышедший из кабины Джим обратился к ним на английском:
— Джон, вы не могли бы уточнить квадрат посадки? Мы собираемся снижаться.
— Иду, — он поднялся, захлопывая ноутбук.
Из кабины пилота открывался прекрасный вид с высоты птичьего полёта на подъездные дороги к маленькому подмосковному городку и поросшие густой травой десятилетиями назад брошенные земли.
— Отсюда направо, — скомандовал Джон. — И заходи на посадку у той большой трубы.
Джани пригляделась — и правда, кроме сероватой крыши сарая, прятавшей вход в подземную лабораторию, неподалёку торчали из земли несколько стальных труб. Вертолёт с характерным гудением опустился, сминая траву, волнами разошедшуюся под ним.
— Настройте подъемник, а я спущусь и открою грузовые ворота, — спрыгнул Джон на землю.
Джани отметила его командирские навыки, если Джон-подросток был зазнайкой и одиночкой, не умеющим общаться даже с членами семьи, то нынешний Джон знал цену себе и окружающим.
— Ты со мной? — это был почти и не вопрос.
Они прошли в молчании пару метров. Джон утаптывал траву, Джани следовала по проложенному им пути. Два, утопающих лучах августовского солнца, маленьких человека, идущие в подземную лабораторию как в храм отмаливать грехи. Два эгоиста. Старый сарай нашёлся без труда, пчёлы, слетающиеся в его направлении, подсказывали дорогу.
— А мне показалось, там был осиный улей, — пробормотала Джани. — Впрочем, я в них не особо разбираюсь…
Джон смолчал, и какая ему разница — пчёлы или осы, в самом деле. Девушка отошла в сторону, уступая инициативу своему проводнику, железная дверь, вросшая в глинистую почву, лязгнула, предостерегая облаком затхлого воздуха. Оба стояли на пороге, не решаясь войти.
— Кассандра спит там? — в груди у Джани защемило.
— Кассандра мертва, — жестко, но не цинично обрубил Джон. — И она погибла по моей вине.
— Ты наконец сознался?
— Я бы и не отрицал. Но нужно было сперва закончить наши исследования, чтоб её смерть не стала напрасной.
— Ваши?
— Думаешь, так легко, быть вторым после тебя?
— О чём ты?
— Я — второй ребёнок, она — вторая дочь твоего отца. Оба обделённые вниманием, оба потерянные. Нам не запрограммировали чёткой цели в жизни. Или, можно сказать, нашей целью была ты. Первая. Никогда не задумывалась, почему с тобой было сложно дружить? Мы жили словно в разных мирах, какая там дружба, когда мы не могли даже угнаться за тобой, а ты вела себя соответственно наследнице, но не сестре.