Глаголь над Балтикой

Колобов Андрей Николаевич

***

Тихий охотник в беззвездной ночи, "Новик" скользил по волнам, выискивая корабли немецкой эскадры. Его командир пока не давал воли мощнейшим турбинам: словно гепард, эсминец должен был тихо и незаметно подкрасться к жертве и лишь потом взорваться скоростью, нанося молниеносный удар. Поэтому сейчас "Новик" держал всего 18 узлов - предельный ход для эскадренного броненосца, однако новейший эсминец мог выдать вдвое больше.

Крадущийся под черным балтийским небом "Новик" был во многом подобен хищному зверю, но увы - боги не дали ему кошачьего зрения, позволяющего видеть ночью. Сумрак надежно оберегал корабль от чужих глаз, да только вражеские корабли от "Новика" он скрывал столь же хорошо.

Сигнальщики всматривались

в темноту до рези в глазах и молчали - докладывать было нечего. Экипаж стоял по боевой тревоге, и только "первый после Бога" находился не на месте, каковым обычно полагалась боевая рубка. Высокая, худощавая фигура Евгения Андреевича Беренса украшала собой ходовой мостик "Новика", а его узкое и вытянутое лицо с высоким лбом, короткой бородкой клинышком и пижонскими, торчащими в стороны усами было обращено вперед, словно бы командир не доверял впередсмотрящему.

В этом был свой резон. Ночной бой краток и хаотичен, в нем часто побеждает тот, кто первым увидел врага и первым отдал нужные приказы, а обзор из рубки и вполовину не так хорош, как с ходового мостика. Конечно, в рубке безопаснее. Но сама концепция эскадренного миноносца строится на квинтэссенции скорости и силы удара в ущерб защите - так почему же его командир должен следовать иным принципам? Подобная игра ума забавляла Евгения Андреевича, но, будучи человеком практического склада, он понимал и другое: тонкие стенки рубки вряд ли уберегут его от преждевременной гибели, а вот вовремя отданный приказ - запросто.

Пока, впрочем, никаких приказов не требовалось, потому что никого не было видно. На закате миноносцы разделились на полудивизионы, с тем чтобы охватить поиском как можно большую акваторию, а "Новик" ни в каком дивизионе не числился, и потому пошел самостоятельно. Впрочем, корабль Беренса - сам себе дивизион, старые русские миноносцы могли атаковать неприятеля только двумя торпедами, в то время как "Новик" - двенадцатью.

Прошло уже больше двух часов после захода солнца, азарт постепенно выветривался, но напряжение только росло. По расчетам Беренса они как раз сейчас должны были выйти в район маневрирования германских кораблей, и требовалось держать ухо востро: драка могла начаться в любой момент. Возможно, до нее остались считанные секунды, вот сейчас как выплывет из теней знакомый силуэт "Бремена" или "Аугсбурга" и тогда...

Евгений Андреевич подпрыгнул от неожиданности, когда прямо по курсу ночь внезапно взорвалась артиллерийским залпом. Но вспышки и грохот выстрелов сразу же подсказали ему, что стреляющий находится далеко, слишком далеко, чтобы видеть "Новик" и наводить по нему орудия. И тут же Беренс увидел далекий свет, луч прожектора. Никакой сумасшедший не стал бы пытаться нащупать его эсминец на таком расстоянии, а это значит, что "Новик" пока не открыт неприятелю, но впереди кто-то с кем-то сражается.

Эсминцы, ушедшие с "Новиком" в ночной рейд? Крайне сомнительно, чтобы они успели так обогнать Беренса. Кто еще? Быть может, канонерки из дозора, или же из тех, кто ходил днем обстреливать захваченные немцами берега?

А бой впереди разгорался не на шутку. Прожектор погас, но теперь огонь вели уже три корабля, причем два из них находились едва ли не прямо по курсу "Новика". И они были не так далеко, как показалось Беренсу вначале, спустя какие-то минуты они сойдутся со сражающимися вплотную.

– Два румба вправо! Ход - полный!
– распорядился Евгений Андреевич. Вот сейчас уже не было никакого смысла экономить нефть, и эсминец рванулся вперед ровно и мощно, словно орловский рысак по наезженной дороге.

Ход схватки был вполне ясен. Корабль, начавший бой, загорелся, и в свете пламени Беренс опознал крейсер "Аугсбург". Он напал на какой-то русский корабль, может быть - на канонерскую лодку, надеясь быстро уничтожить ее своими скорострелками, но неожиданно для себя попал в два огня и теперь терпел поражение. Судя по повреждениям, полученными крейсером, по нему работали из многих стволов и Беренс поздравил себя с тем, что угадал правильно. "Аугсбург", или какой-то его близкий родственничек воюет сейчас против двух канонерских лодок, скорее всего - "Грозящего" и "Храброго". Эти старички сегодня ходили в дозор, и они несли тяжелую артиллерию. Может и не они, конечно, потому что в море сейчас и "Гиляк" с "Корейцем", но у тех пушки куда скромнее - даже в два огня им крейсера не одолеть.

Из рубки

показалась голова, и голосом лейтенанта Федорова взмолилась:

– Евгений Андреевич, прикажете...

– Не прикажу!
– отрубил Беренс. Понятно, что артиллеристам хочется принять участие в разгроме вражеского крейсера, но... Собственно говоря, Беренс пока и сам не понимал, что ему делать. Идти в торпедную атаку на "Аугсбург"? Можно, но похоже было, что канонерки разберут его на запчасти и без помощи эсминца. Какой смысл тогда тратить торпеды? Может, кивнуть Федорову, чтобы тот поддержал канлодки из своих четырехдюймовок? Но что если крейсер ответит и повредит "Новик"? Прощай тогда ночная охота. Беренс про себя хмыкнул - на самом деле, конечно надо бить "Аугсбург" торпедами, современный легкий крейсер очень даже лакомая цель для эсминца. Канонерки - слишком уж маленькие кораблики, сейчас счастье на их стороне, а через две минуты все может поменяться, так что... Но какое-то непонятное предчувствие останавливало Евгения Андреевича, почему-то ему казалось, что правильнее будет еще некоторое время изображать таинственного невидимку, о присутствии которого никто не догадывается.

"Да что не так-то?" - спрашивал Беренс сам у себя: "Были бы тут другие немецкие корабли, давно уже поддержали "Аугсбург" ог..."

И в этот момент командир "Новика" едва не подпрыгнул повторно, потому что прямо по курсу и не далее, как двух-трех милях от него, ночь расцвела многочисленными вспышками выстрелов тяжелых орудий.

"Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Дредноут!"

Беренс молчал, обуреваемый ужасом и восторгом. Ужасом от того, что сотворила мощь германского корабля с русскими кораблями - буквально в три залпа тевтон расправился с обоими. "Новик" пересек курс одной из них, когда вторая уже тонула, да и первой оставалось совсем немного. На секунду Беренс почувствовал на себе пристальный взгляд - но в этот миг на месте мостика канонерки распустился бутон оранжевого огня и ощущение пропало. Зрелище гибели людей всегда страшно, а здесь русские экипажи столкнулись с воистину необоримой силой: сопротивляться или бежать от такого противника канонерские лодки не могли. Им оставалось только умереть с честью, и на какой-то миг командир "Новика" вновь почувствовал себя на палубе бронепалубного крейсера "Варяг", идущего в неравный бой с эскадрой Сотокичи Уриу. Вот только чувства обреченности и близко не было: своей гибелью русские корабли указали "Новику" цель, о которой любой миноносник мог только мечтать. Как и в тот день, в Чемульпо, Беренс шел в бой против многократно превосходящих сил противника, но сегодня он был охотником, а не дичью, и азарт горячил кровь.

Евгений Андреевич выругал себя за глупость - задержав взгляд на горящем русском корабле, он теперь куда хуже видел в темноте, как это случается с каждым человеком, вышедшим из ярко освещенного помещения в сумрак ночи. Он специально отвернулся в темноту, чтобы зрение побыстрее восстановилось, но успел заметить тени, скользнувшие на фоне "Аугсбурга". Вражеские миноносцы! Сердце готово было вырваться из груди, в предвкушении успеха.

"Крупный отряд" - думал про себя Беренс: "Головным шел легкий крейсер, за ним - миноносцы и, собственно, дредноут. Когда начался бой, немцы, естественно, не понимали кто им противостоит, и в каких силах, поэтому бросили миноносцы вперед. И тут выхожу я, наперерез их курса, между "Новиком" и их дредноутом сейчас никого, а они меня пока не видят...". Евгению Андреевичу захотелось плюнуть через левое плечо, чтобы не сглазить свою удачу, но это было бы уже чересчур. Так что он опустил руку в карман, где лежал портсигар, отделанный мореным дубом и трижды стукнул подушечками пальцев по деревянным плашкам.

– Торпедная атака!

"Новик" несся в темноте, разрезая волну, но где же цель? "Да бахни же ты еще раз!" - умолял его про себя Беренс, потому что ему нужно было уточнить позицию вражеского корабля. На мгновение ему стало немного не по себе от своих же мыслей, ведь очередной залп гиганта, который он так желал, принесет очередную порцию смерти морякам "Грозящего" и "Храброго". Но... без "подсветки" атаковать неприятеля будет крайне затруднительно.

Вражеский корабль внял мольбам Евгения Андреевича, дав очередной залп и море встало на дыбы перед рвущимся в атаку эсминцем. Сзади что-то грохнуло, но не слишком громко, и Беренс, обернувшись, увидел черную дырку от снаряда, пробившего переднюю трубу и улетевшего, не разорвавшись.