Главная роль
Шрифт:
— Позволю себе заметить, — кисло высказался «восьмой». — Что второй принц с самого начала проявлял свои высочайшие дипломатические навыки. Если такой человек опустился до настолько толстых намеков, значит он полностью разочаровался в дипломатических навыках Комитета. Будь он англичанином, американцем или идиотом вроде Шевича, мы бы списали его возмущение на варварство и незнание наших обычаев. Однако второй принц — исключение, и мне не стыдно признаться в том, что потеря его уважения к нашему Комитету ранит меня в самое сердце.
И Комитет погрузился в уныние.
Глава 14
Переночевав в гостинице, я в одиночку (то
— Святой день, Ваше Высочество, а вы встретили его на земле язычников.
— Доброе утро, батюшка, — улыбнулся я. — Когда-то не-языческих земель не было вовсе, и, если бы добрые христиане по ним не бродили, языческими бы эти земли до сих пор и остались.
— В храмы языческие заходили?
— Проезжали мимо, — покачал я головой. — У них там разуваться нужно, это же уже языческий ритуал, грех великий.
— С детками малыми грешили? — огорошил он меня вопросом.
Нет, я понимаю, что в Японии своя специфика, но я-то тут каким боком?
— С принцем грешил, — покаянно вздохнул я.
Глаза Николая полезли на лоб.
— Чревоугодию предавались до самой ночи, — развеял я недопонимание.
— Грех смертный, — с видимым облегчением покивал будущий Равноапостольный святой.
— Отмолю, — перекрестился я и пошел переодеваться.
Утренний ритуал завершился, и, воспользовавшись тем, что Николай с нашим Илларионом принялись освящать яйца, воду да куличи, другой будущий святой — в этой реальности, впрочем, едва ли канонизируют, повода не будет — увлек меня в свой кабинет, и до самого вечера я рассказывал цесаревичу о том, что видел и слышал.
На корабле тем временем царило веселье: наш народ Пасху любит, и любить будет еще очень долго, но в эти времена, когда православных канонов стараются придерживаться все, ликование особенно велико. Помимо несомненно ощущающейся на судне благодати, сюда можно подтянуть и физиологию с психологией: когда на человека накладываются ограничения — в нашем случае Пост — при их снятии человек испытывает облечение и радость. Но не будем о физиологии — она в эти времена штука невместная.
Всенощная физически далась легко — девятнадцатилетний, абсолютно здоровый организм и не такое выдержит — но морально тяжко: засыпать нельзя, пение Николая Японского, при всем уважении, быстро надоело, а приевшийся ладан начал раздражать. Не грехи ли благодать ощущать мешают? Не, ерунда — сильно грешную душу в целого Георгия Романова бы не засунули. Стоп, может в этом грех и заключается — в гордыне и ощущении собственной исключительности? Нужно больше Конфуция в голове: даже самый умелый, образованный и преисполнившийся правитель (а я пока даже не правитель) не имеет никаких оснований считать себя лучше самого грязного, неграмотного и нищего крестьянина, потому что государству одинаково важны оба. Вроде ладан поприятнее стал — помогло! Блин, Николай Японский как-то подозрительно смотрит, не иначе как китайщину почуял.
Подремав пару часов после Всенощной, я отправился встречать принца Арисугаву с пачкой его слуг, багажом и подарками для Николая и правителя Кагосимы — Тадаёси Симадзо. Душевно поприветствовав принца, я провел его мимо выстроившихся младших чинов, познакомил со старшими и повел знакомиться с Никки — он же важный, на палубе какого-то там Арисугаву встречать не может.
От Нагасаки до Кагосимы рукой подать — километров сто сорок по прямой, но нам «по прямой» нельзя — мы же корабли, и плавание заняло почти день. Время пролетело незаметно, в
Николай после ухода Шевича под благовидным предлогом — нужно работать с бумагами — выразил расположение к моей линии дипломатического поведения незаметным для Арисугавы подмигиванием. Я знаю язык страны пребывания несоизмеримо лучше Дмитрия Егоровича, не говоря уж об обычаях и менталитете: Николай с явным удовольствием продемонстрировал владение ритуалом дружеского осмотра меча — Арисугава этому знанию не удивился, и я его хорошо понимаю: если второй, сиречь — младший и не такой важный принц владеет несвойственным европейцам набором знаний, умений и навыков, значит цесаревич в этом всем «рубит» еще круче. Языка не знает — это фиг с ним, цесаревич фигура крайне занятая, и многовато япошкам чести будет.
Николай человек умный, любознательный и воспитанный, такие люди как правило навыком «молчи и прокатишь за умного» владеют в совершенстве, поэтому ограничивался ролью слушателя: Арисугава рассказывал нам о том, как под его «командованием» — на самом деле маленького в те времена принца прикомандировали к войскам в качестве талисмана на удачу и для получения им воинской славы — войска Императора разбили «последнего самурая» Сайго Такамори, на родину которого мы и плывем. Самая обыкновенная безнадежная атака в надежде уйти с честью, отстаивая милые сердцу самурайские привилегии: зарплата госслужащего, «рисовые пенсии», возможность везде ходить с катаной и при необходимости рубить ею тех, кто не выказал уважаемому самураю должного уважения. Ну и лоб выбривать Император запретил — это такой местный аналог бритья бород Петром. Когда японцы поняли, что прятаться от большого и страшного мира больше не выйдет, они отправляли «ходоков» во все Великие Державы, в том числе — нашу Империю, осмысливать и частично перенимать опыт модернизации. Вот от нас борьбу с неугодными формами волосяного покрова и привезли.
В Кагосиме нас ждали — не того масштаба фигуры Великие Князья, чтобы информация об их перемещениях и планах не дошла. Бухта здесь похуже, и к усыпанным народом берегам пришлось переправляться на шлюпках. Тадаёдзи Симадзо — лысый дед с неожиданно-черными бакенбардами и бородой — встретил нас лично, с полусотней приведших нас в восторг традиционным воинским снаряжением всадников. Бамбуковые доспехи даже отсюда, из конца XIX века, выглядят бесполезным дерьмом, но появились они неспроста, как и все военные штуки. Столетиями нищие (как исторический факт) японцы воевали катанами, копьями и луками. Деревянный доспех стоил недорого, в нем не жарко — здешнее лето влажное и душное, в латах при таком климате ходить не каждый сможет — был легким, то есть — не сковывал движений, что в битве на легких железяках очень полезно. При всем этом давал хорошую защиту от рубящих ударов — многие школы боя на мечах основаны на необходимости наносить удары в сочленения доспеха.
Пока слуги перетаскивали подарки туда-сюда, Николай с моей помощью оттарабанил ритуальные речи, пожилой Тадаёдзи ответил тем же, мы погрузились в паланкины и поехали заселяться во дворец, в котором придется жить минимум три дня — цесаревич все еще не торопится и намерен как следует позаниматься туризмом, раз уж в Нагасаки не получилось.
[Внимание! Употребление психоактивных веществ приводит к необратимым изменениям психики и деградации организма]