Глаза, опущенные долу

Бредихин Николай Васильевич

Любомила усмехнулась.

– На это не надейся, я с каждым разом сил всё больше набираюсь.

– Что ж получается, в смерти нашей жизнь твоя?

– Может быть. Но думай о своей душе, ещё раз напоминаю, чего о других беспокоиться? О том, что в любой момент теперь умереть можешь - так и истлеешь с угольком в руках. Ты ведь рая алчешь, а вам не видать его с Арефием по делам вашим, даже когда ваши души успокоятся.

– Бог милостив, - пожал плечами Фёдор.

– Да, - согласилась Любомила, - но не до такой степени. Оно ведь и ад - Его милость. Истинный-то ад - духотленность.

– Может быть, - кивнул Фёдор.
– Но ты меня обманула.

Любомила посмотрела на него

в недоумении, затем, поняв, что разоблачена, угрюмо замолчала.

– Молчишь?
– Фёдор покачал головой злорадно.
– Да, обманщица из тебя никудышная: шило из мешка так и высовывается! А что, если наоборот: мнишь себя искусницей из искусниц? И как рыбину на крючке терпеливо меня к цели своей подводишь? Да, да, путь назад не считается. Он никак не может быть третьим исходом. Итак, влево... что обретёшь?

Глава тринадцатая

1

"Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу?

Взойду ли на небо - Ты там; сойду ли в преисподнюю - и там Ты.

Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, -

и там рука Твоя поведёт меня, и удержит меня десница Твоя.

Скажу ли: "может быть, тьма скроет меня, и свет вокруг меня сделается ночью";

но и тьма не затмит от Тебя, и ночь светла, как день: как тьма, так и свет".

Губы Фёдора шептали слова псалма, а сердце его раздиралось сомнениями.

"Господи! Ты испытал меня и знаешь"...

"Не ропщу - как я могу себе позволить такое?
– но как, подскажи, угадать мне, в чём воля Твоя, как выполнить мне своё предназначение? Для великого ли дела Ты избрал меня или то просто путь духа моего? Каждому ли анахорету посылается что-то подобное, неимоверное, в испытание или я действительно выделен Тобою? Духа не угашу, духом не слаб я, но и гордыне как мне не поддаться? Ведь через гордыню лукавенький тут же уловит меня и окаменеет тогда моё сердце".

И вновь появился у него в руках топор. Стены? Что ж, стены так стены. Мразь, гнусь, сила нечистая - пусть знают, что не поддался он им: хворь, блуд наслали на него, чем дальше извести попробуют? Но как ни доводил он себя до изнеможения работой, мысли не оставляли его, денно и нощно вились в его голове неугомонным роем.

2

Да, он действительно на распутье... И нет прямо пути, это очевидно. Если бы только в физической смерти было дело. Положение куда серьёзнее, такого нельзя позволить. Но и расстаться как с тем кусочком? Никакой обители после этого в здешних местах основать уже не получится. "Уходи, отпускаю тебя от себя!" - и ему самому придётся отсюда убраться, иначе так до смерти и просидит он здесь в заточении: дальше стен не убережёт его даже икона чудотворная.

"Прямо пойдёшь"... Фёдор вспомнил, как он в запальчивости воскликнул: "Если я хотя бы одного демоночка укротил, вывел из действия на всё время своей жизни, значит, меньше зла в мир допущено, значит, не зря она прожита, эта моя жизнь". Не слишком ли дёшево он оценил себя тогда? Неужели так мало оно, его предназначение? Нет, есть какое-то преимущество и в его возмужании, теперь он ценит себя гораздо дороже. Так что и прямо и назад отринем навсегда пути. Что же остаётся?

"Прекратить плотские отношения...". Но это то же, что и прямо, то же, что и назад. Конечно, жизнь продлится его, но так и останется он до конца дней своих по рукам и ногам связанным. Нет, должен быть ещё какой-то исход, который решил бы разом все его затруднения. Выход единственный, но как найти его? Нужно поднапрячь ум как следует. Отчаянию он не

поддавался больше, он не мог объяснить почему, но сердцем чувствовал: Богородица прониклась им, заступилась за него, и оттого мучившая Фёдора отстранённость в их отношениях со Спасом исчезла. Теперь обрели прежнюю силу и молитвы и упования его, рано или поздно, но Господь обязательно явит то решение, которое необходимо принять Фёдору, нужно просто не пропустить этот момент, быть внимательным и набраться терпения.

"Налево пойдёшь"... Что нужно для этого? Фёдор в который раз пытливо вгляделся в скорбный лик Богоматери. Случайно ли Господом явлена ему чудотворная сия икона? Неужто и впрямь дух с помощью её...

– Это невозможно, - услышал он вдруг знакомый голос.

Глава четырнадцатая

1

– Невозможно?
– фыркнул Фёдор, недовольный тем, что его потревожили в столь неподходящий момент, отвлекли от его мыслей.
– Почему же невозможно? Что может тому воспрепятствовать? Есть дух, жаждущий вочеловечиться, в наличии и икона чудодейственная, если только, конечно, ты не обманываешь меня с нею. Есть и дурачок, выбранный поработать во славу исполнения сего замысла. Чего ж не хватает? Отцу Арефию иконы недоставало, со мной, вроде бы, всё в полном порядке: и охмурён и задурен сверх всякой меры.

– Это невозможно!

– Да что ты заладила!
– раздражённо махнул рукой Фёдор.
– Невозможно! Тут как раз вопрос ясен.

– Ничего нет ясного.

– Как так? Но ты же сама говорила...
– Фёдор немного растерялся.

– Ничего я не говорила.
– Любомила пожала плечами.
– Я сказала просто, что икона эта чудодейственная, что в ней тайна из тайн. Но и упоминания не было в моих словах о том, что тайне этой вскорости воплотиться предназначено.

– И значит...

– Значит, нужно просто умерить своё любопытство. Оставить в покое чудесное это явление и в сторону отойти.

Фёдор разволновался, он принялся шагать взад-вперёд по келье, широко размахивая руками, всё больше охватываясь азартом.

– Нет, так не пойдёт! Ну а почему хотя бы не попробовать? Как, зная что-то, не использовать своё знание? В чём же тогда смысл чудесного этого явления?

Любомила терпеливо вздохнула.

– Да хотя бы во внутренней его силе. Возможность явления, очевидная, действительная, разве не равна по своему значению явлению осуществившемуся? И разве не в вере дело, и не важнее она доказанности, убеждённости?

Фёдор нахмурил лоб, задумался.

– Да, логично. Но не слишком ли всё усложнено в твоём рассуждении? Простому человеку и не понять.

Любомила усмехнулась.

– Такому, как тебе, например?

– А что, разве я не прост?
– ухмыльнулся ей в тон Фёдор.

– Совсем агнец!
– поддакнула Любомила.

– Ну так и объясни агнцу!

Любомила задумалась на некоторое время, затем кивнула.

– Хорошо. Но ты же сам не хочешь меня слушать. Странно, что мне тебе о таких вещах говорить приходится. Впрочем, ты и просил как раз, чтобы без мудрствования... Задумайся сначала, одна ли эта икона чудодейственная? И почему вообще люди - незамысловатым, вроде бы, доскам размалёванным поклоняются? Нет, значит, не так всё просто, значит, не доски то... А в том и суть, что на доску простую человек сам смотрит, а с иконы истинной Бог на него взирает. И так не только с иконой, а с любой вещью, с искрой Божьей сделанной. В каждой из них тайна, и полностью она не угадана, человек будет любоваться и любоваться ею, ибо напрямую-то глядя, мало что в жизни разберёшь, а вот так, через истину осиянную, и является откровение.