Глаза, опущенные долу
Шрифт:
Он вздохнул.
– Так много я сказал тебе, а можно было бы и в одну мысль всё уложить, но не знаю, понял ли бы ты её иначе: любовь не от дьявола, любовь от Бога, ибо Бог есть любовь. Наверное, я кажусь тебе самонадеянным с намерением отобрать что-то у Лукавого и вернуть Отцу Нашему, намерениями подобными, говорят, вымощен ад, но так или иначе, в твоих руках сейчас не только твоя, но и моя судьба. Пока ты не пройдёшь этот путь до конца, мне не освободиться. Прощай, инок, больше, как бы ты ни вызывал меня, нам не свидеться. Прости, что я не разрешил твоих сомнений, а лишь усугубил их, но чего
Образ его давно уже становился всё более зыбким, а сейчас и вовсе растаял вдали.
Фёдор долго сидел, ошеломлённый. Только сейчас он понял, в какой омут завлекло его, если даже и по смерти не выбраться из него душе отошедшей.
Глава девятая
1
Долго ждал он этой встречи, все надежды свои возлагал на неё, однако не разрешила она ни одного из его сомнений. Да и был ли то Арефий, не явился ли ему под видом старца неотступник его, лукавенький? Даже в этом уверенности у Фёдора не было. Поразмыслив, убрал он все дары арефиевы в котомку и решил больше не прибегать впредь к их помощи. Сам, сам как-нибудь, ножками. Да, трудно будет, зато и знать будет наверняка.
Но постепенно, от мысли к мысли, крепло в нём убеждение, что совсем не бесполезной была эта встреча, что на многие вопросы она, если прямо и не ответила, то зародила ответ.
Уйти или остаться? Но куда уйти? Поселиться вновь в какой-нибудь обители? Однако себя не вернёшь в прежнее, и знаний обретённых, прозорливости полученной, не утаишь - как шила в мешке, значит и суждён ему путь либо первопроходца, либо анахорета. Так чего же ему бежать?
В другом месте в пещере или в скиту обосноваться? Есть ли разница? Там люди, конечно, но люди рано или поздно и здесь появятся, если он не сбежит, позиций своих не сдаст. А нечистая, прав Корнил, её везде видимо-невидимо, уверен ли он, что в другом месте она не станет допекать его?
В паломничество отправиться, посетить святые места, ума-разума, знаний поднабраться, повторив путь многих отцов-страстотерпцев, им чтимых? Это он обязательно сделает, но есть ли необходимость торопиться?
2
– Ну и как дела? Поговорил с Арефием?
Фёдор уже забыл о ней, с досадой смотрел теперь на девушку. Опять она его отвлекает! Кельи новые ему вряд ли позволили бы построить, а вот себя обиходить - кто станет против этого возражать? После того, как прошло дело с часовенкой, Фёдор решил обзавестись сарайчиком, места для огорода было достаточно, но неплохо бы и делянку расчистить, чтобы на следующий год посадить там рожь или пшеницу. В трудах и заботах сомнения оставили его, но он не загонял, не изводил себя работою, всё делал без спешки, в меру сил.
Он отложил топор в сторону, присел на пенёк и хмуро взглянул на Любомилу.
– Чего пришла? Давненько тебя не было.
– А что, соскучился?
– Ни капли, какой смысл переливать из пустого в порожнее? И без того есть чем заняться.
Любомила кивнула.
– Да, вижу, трудишься, не покладая рук. Решил на всю оставшуюся жизнь здесь обосноваться?
Федор
– Надо же где-то жить. Почему бы и не здесь, какая разница?
– И нас ты уже не боишься?
– А чего мне вас бояться? Я ничего не нарушаю из того, что условлено, никого не трогаю, смирненько себе сижу. Богу молюсь, солнышку радуюсь. Или опять чем-нибудь не угодил?
Любомила отрицательно покачала головой.
– Нет, нет, у нас к тебе никаких претензий. Постоялец, каких поискать! Лесу, правда, много извёл, но в конце концов ты прав, и тебе ведь жить надо. Просто как-то подозрительно даже. Уж я тебя хорошо изучила, вот и пришла посмотреть, непременно задумал, наверное, какую-нибудь каверзу. Ров, глядишь, скоро выроешь, стены возведёшь - и всё для себя, для себя одного - никак к тебе не придерёшься. Так что Арефий тебе сказал? Такого, что ты сразу угомонился?
– Сказал, что до сих пор любит тебя. Привет передавал. С того света.
– И там ему тяжко?
– усмехнулась Любомила.
– И там не успокоился, - поддакнул ей Фёдор.
Девушка помолчала, обескураженная уверенным поведением инока, не зная, с какого края к нему подойти, чтобы поддеть, разозлить его.
– Ну а ты? Ты как?
– Что я?
– В меня ещё не влюбился?
– Что толку в духа влюбляться? Мне бы поживей кого-нибудь! Ты в прошлый раз говорила о легенде. Что за легенда? Я не слышал такой. Юница та, что с ней стало?
Любомила посмотрела на него в недоумении.
– Легенда? Да ничего особенного, просто её сожгли, ту юницу. За красоту. С тех пор и имя её как запретное. Но, говорят, в неё влюбился сам дьявол, так она была хороша. А почему ты спрашиваешь?
– Хочу лучше понять тебя. Духа ведь сжечь невозможно?
– Попробуй!
– А я уже пробовал, - признался Фёдор.
– Не поверил Арефию, чего только не делал с тем кусочком.
– А ты не подумал о том, что ты делал мне больно?
– спросила Любомила раздражённо.
– А говоришь, не соскучился. Ты этим ведь вызывал меня! Говори, что нужно?
Фёдор покачал головой.
– Ничего, совершенно. Сказано же тебе: я просто хотел убедиться.
– Убедился?
– Вполне.
– Ну и...?
– Что "ну и..."?
– Рано или поздно ты умрёшь, и кусочек тот попадёт в нужные руки, и вновь возродится та статуэтка. Чего ты добиваешься? Тут лишь вопрос времени. Я всё равно переживу тебя. Десяток таких, как ты, сотню.
– А что - тебе так необходимо возродиться?
– Я владею сейчас лишь малой частью прежней силы. Вся она уходит только на то, чтобы сохранить себя. Я не живу в полной мере, а жить всем хочется, не только тебе.
Фёдор почесал затылок.
– Смотри-ка! Ну вот ты сама на свой вопрос и ответила. Если я хотя бы одного демоночка укротил, вывел из действия на всё время моей жизни, значит, меньше зла в мир допущено, значит, не зря она прожита, эта моя жизнь.
Любомила помолчала.
– Тебя не переубедишь.
– Так я давно уже тебе говорил: зря стараешься.
– Хорошо, у меня нет настроения ссориться. Но мне тоже скучно. Может, тебе нужно чем-нибудь помочь?
– Ну и что ты умеешь? Помочь! Какой прок от тебя?