«Глаза Сфинкса». Записки нью-йоркского нарколога

Немировский Петр

Когда она выходила из берегов и теряла равновесие, то, как утопающий за соломинку, хваталась за молитву.

– Ах, все это ерунда. Все они не стоят моих переживаний. Я стала слишком много ругаться. Много гневаться. Часто плакать. Это опасно. Это грех. Давай, Марк, помолимся. Тебе это тоже будет полезно.

Она знала, что я православный. Подкатывала ко мне в своем кресле на колесиках, брала мои ладони в свои. Затем опускала голову в черных волосах. Я тоже наклонял свою голову так, что мы едва не касались лбами друг друга.

–

Если хочешь, вслух повторяй за мной. Можешь молиться на русском. Главное, молись, – она становилась очень серьезной.

Кто знает, в иное время и при иных обстоятельствах я бы к этим молитвам отнесся с иронией, как к театру.

Но моя жизнь изменилась. Ежедневно я сталкивался с чем-то совершенно новым, страшным. Все сильнее меня мучили безответные вопросы. Пошатнулась моя вера в справедливость. Я не знал, кто виноват в этом кошмаре, в уродстве и поругании всякой правды, – Бог или человек?..

– «Our Father in heaven...» – начинала Лиза глубоким грудным голосом, негромко, но очень отчетливо произнося каждое слово.

Я повторял вместе с нею – на русском, а иногда молчал. Но иным, внутренним зрением всегда видел некий свет. Благодатное тепло исходило от рук Лизы, от ее лба. Я явственно ощущал это тепло. Помню его и поныне…

Мы молились за себя, за всех наших родных, за всех пациентов. Крепко сжимали руки друг друга:

– Lord, give me serenity... Дай мне мудрости... Прости мои согрешения... Спасибо Тебе, спасибо за все...

Тюремный Эскулап Аркадий

В этой клинике мне посчастливилось познакомиться с удивительным человеком. Звали его Аркадий. Родом он был из Украины, но, прежде чем оказался в Штатах, долгие годы жил в Татарии, где работал тюремным врачом, хирургом.

Когда я встретил Аркадия в клинике, где он работал обычным наркологом, ему было семьдесят. Забегая вперед, скажу, что и сегодня поддерживаю с ним самые теплые отношения. Аркадий по-прежнему в отличной форме. В отношениях с коллегами ровен, всегда приветлив.

Дело, конечно, не в том, что Аркадий сумел так отлично сохраниться и душевно, и физически. Удивительна его судьба. И удивительный он человек. ...В клинике были и русскоязычные пациенты. Большинство из них были осуждены за торговлю наркотическими таблетками в крупных партиях. Они создавали преступные торговые сети, в которых были задействованы дистрибьюторы фирм-производителей и аптеки. Отсидев часть тюремного срока, освобождались досрочно, с условием, что будут лечиться, – эти русские торговцы не только продавали наркотические таблетки, но и сами были наркозависимыми.

Аркадий в прошлом – хирург. Хирург по призванию и врач от Бога.

С пациентами Аркадий всегда соблюдал четкую профессиональную дистанцию. Вел себя с ними не как приятель, но и не как обвинитель, не как представитель

Системы.

Будучи человеком рациональным, он предлагал пациентам взглянуть на свою жизнь и поступки здраво и трезво, так, как на это смотрят обычные, «нормальные» люди.

Пациентам такой подход не нравился. Они были уверены, что Аркадий ни черта не разбирается в их архисложной психологии, не способен вникнуть в причудливые изгибы их мысли. При случае напоминали, что он «никогда не торчал», поэтому понять их не может.

В Аркадии они видели все-таки не психотерапевта, а врача. В первую очередь, врача.

Его психотерапевтические сессии напоминали лекции или семинары в медицинском институте, где преподаватель поясняет студентам, как наркотики разрушают организм человека. Иногда для наглядности Аркадий пользовался доской и фломастером.

Не берусь судить, как глубоко получаемая информация западала в сознание его пациентов и насколько изменяла их жизнь. Все они, конечно же, хотели одного-единственного: поскорее отбыть «срок лечения» и получить бумагу «об успешном окончании».

Тем не менее, нет человека, кого не интересует собственное здоровье, что там у него происходит в печени, и почему порой побаливают почки.

Волей-неволей пациенты увлекались разговорами о здоровье. Признавались в своих страхах и тревогах на этот счет, задавали Аркадию различные вопросы Порой задумывались: «Надо же, как вреден кокс! И сердечко последнее время часто побаливает. Еще и вправду инфаркт заработаю». К своему «выпуску» почти все пациенты Аркадия были «подкованы» с медицинской точки.

Директриса Франческа относилась к Аркадию высокомерно. Он слабовато владел английским, поэтому на совещаниях в споры вступал редко и свою правоту доказать не рвался. К тому же был чрезвычайно скромным человеком. Не запуганным, не робким, а именно скромным.

Франческа обладала цепким умом администратора. На лету схватывала полезную информацию, умела находить подход к людям. Хорошо разбиралась в наркологии. Но глубоких медицинских познаний не имела.

В клинике постоянного врача не было – дорого, лишь три раза в неделю работала медсестра. А у пациентов – набор серьезных хронических болезней.

Франческа знала, что Аркадий в прошлом – хирург, начальник больницы. Когда случалось ЧП, она неслась к нему в кабинет.

– Аркадий, миленький, please, – брала его под руку и вела за собой в какую-нибудь комнату, где едва сидел в кресле или лежал на полу пациент.

У одного резко упало давление, у другого – эпилептический припадок, третьему вдруг стало плохо непонятно от чего,

И тогда раскрывался врачебный опыт Аркадия. Спокойно, решительно, без суеты он оказывал пациенту необходимую помощь. Давал стоявшей рядом Франческе совет: вызывать ли «скорую» немедленно, или же имеет смысл подождать.