Глоток Солнца

Сподвижный Денис Александрович

Я видела и то, и другое. Но мне странно видеть сейчас, как медленно и бессмысленно она перебирает пальцами в воздухе, словно пытается поймать за хвост убегающую мысль.

Гилар остается собой. Хитрые серые глаза. Светлая длинная борода и пушистая золотая шевелюра. Он всегда напоминал мне волшебника из унговских сказок, того, что держит при себе посох и носит длинные плащи из ярко-зеленых листьев.

Гилар - духовный наставник. Если его не вдохновляло решение Флики, она отказывалась от выполнения ее задумки.

Я смотрю на старейшин словно впервые.

Потому что так они себя никогда не вели.

Фортунат сидит рядом со мной, но мысли его едва ли на этой планете. Не знаю, какой из всех моих поступков причинил ему самую ощутимую боль.

Кажется, Аврея все-таки не выдержит. Я ожидаю услышать ее громкую и страстную речь. Будучи унгом, она наверняка полки водила в атаку или решала грандиозные международные проблемы. Иначе откуда такая сноровка?

Она уже открывает рот высказаться, но ее опережает Флика. Я борюсь с желанием закрыть уши и не слушать ее страшный вердикт. Однако она обращается не ко мне:

– Ты обещал напомнить мне, когда я буду в этом нуждаться, какова была моя главная цель. Еще когда мы не знали, на чьей стороне Данай.

Впервые слышу это имя. Хотя бабушка знает, наверное, всех своих подопечных, и вряд ли имя кого-то из них я не слышала хотя бы раз.

– Тогда, в самом начале.

Обычно Гилар только перешептывается с Фликой или Авреей. Он произносит что-то вслух так редко, что теперь я вздрагиваю при звуке его низкого тяжелого голоса. Мне всегда казалось, что именно такой голос должен быть у отца или духовного покровителя. Слова звучат весомо, голос Гилара успокаивает меня. Как это происходит всегда.

– Защищать тех, кого любишь.

Трудно забыть эту истину. Это главный постулат для общества эдемов. При том, что, по версии бабушки, мы даже страх испытывать не можем, ведь некому нападать на эдемов, разве что кошкам, но они редко сходят с ума.

– Было нечто важнее?
– спрашивает Флика, потирая лоб, как будто пытаясь избавиться от головной боли.

Между бровей Авреи залегает глубокая морщина. Она вновь собирается что-то сказать, но Гилар отвечает как раз вовремя:

– Отпустить родного человека, когда ему суждено самому принять решение и исполнить предназначение.

Флика устало качает головой и закрывает глаза.

– Ты хочешь сказать что-то еще.

Гилар невесело усмехается:

– Уже давно. Ты знаешь, я не считал себя вправе указывать тебе. Но все работает правильно. Будешь настаивать дальше - и сломишь ее волю.

"О ком они говорят?" - проскальзывает у меня в голове. И тут Гилар бросает на меня взгляд. Всего на одно мгновение. Словно он не имеет права или боится, что я потребую объяснений.

О, я бы потребовала их!

Мне так важно это знать. Он что, считает, что у меня "все работает правильно"? Он и в правду так думает обо мне?

Да, я определенно потребовала бы разъяснений... Нет, я бы молила ответить...

– Хватит, Флика, - говорит Гилар устало, но с улыбкой в глазах.
– Ты достаточно боролась. Время пришло.

Я понимаю, что у меня от

удивления открылся рот.

– Отпусти ее. Дай свободу ее душе.

Нона притихла. В ее глазах бегает сомнение. Фортунат в полном смятении, как и я. Зато Аврея явно понимает, о чем речь. Ее лицо искажается от ярости:

– Это не будет, Гилар, - шипит она. Я вздрагиваю. Она нередко читает нотации и отдает приказы. Но такой по-настоящему злой я ее не видела.
– Мы приняли решение, и нельзя отступать.

– Все, что мы делали до этого, не принесло никаких результатов, - невозмутимо парирует Гилар.

Флика продолжает тереть лоб, опустив голову, и я уже не вижу ее глаз. Что она думает? Пытаюсь почувствовать ее настроение, но кажется, кто-то рядом сбивает меня своим глубоким чувством вины. Наверняка такое сильное чувство переживает не сама Флика. Это было бы нелепо. Вина - не самое законное чувство.

– Значит, нужно работать усерднее, - не успокаивается Аврея.
– Твое милосердие неоправданно. Твоя мягкотелость приведет к печальным последствиям.
– То, чего ты просишь, не свершится. Никогда!

Я не имею ни малейшего понятия, о чем идет спор. Меня пугает Аврея. Она инстинктивно подается вперед всем телом. Ладони сжаты в кулаки, руки напряжены. Это выглядит так, словно авгура в следующую секунду превратится в кошку и набросится на Гилара. Ее волосы сияют, как пламя. Опасное и смертоносное.

Ради чего можно так отстаивать свою правоту перед другим старейшиной?

А что волнует меня еще больше: я имею к этому отношение?

Моя душа жаждет ответов. Я не могу задать вопрос. Не те обстоятельства. Если я только открою рот, Аврея точно уже успеет выцарапает глаза Гилару. Что сулит такая опрометчивость мне самой, даже страшно подумать.

Гилар не сводит взгляда с Авреи. Однако я знаю, что все его существо тянется к Флике. Он ждет ее решения с таким же страхом, как и я. Хотя я и не знаю причины разногласия, мне придает силы покровительство Гилара.

– Аврея, успокойся, - наконец Флика поднимает лицо. По ее щеке катится слеза. Вот теперь я уже не могу оставаться в стороне:

– Бабушка?

Аврея смотрит на меня так, словно забыла о моем существовании. Гилар наблюдает с подозрительностью: он на мой стороне, но видимо, не очень доверяет. Сейчас это все не главное. Меня беспокоит другое: Флика смотрит куда угодно, только не на меня.

– У тебя проблемы с сердцем, девочка, - вождь говорит таким тоном, как будто мы с ней впервые видимся, решим какую-то задачу и вскоре расстанемся. - Тебе бы заниматься своим сердцем.

Дурной знак, если у эдема какие-то неполадки с телом. Мне же не привыкать. У меня в душе раны, что уж там, сердце. Действительно, бывало, оно болело. Я никогда не придавала этому особого значения. В детстве у меня был рак головного мозга. Я до сих пор смутно помню адскую боль. После того, что я пережила, ни одно заболевание не может меня напугать. И это правильно. Эдемы - невероятно здоровый народ. Особенно, если сравнивать с унгами.