Gnawed Noble

Бронштейн Лиза

И все же Эремон гному не понравился, поскольку отказался с ним пить – о чем сам гном сообщил ему, зарекшись говорить с «умником» дальше. Но Кейр уже знал от Сайласа, что на это может соглашаться только самоубийца, и решил, что репутация его в глазах Огрена не так уж важна. Как-то зарекомендовать себя имело смысл разве что перед Командором – но, судя по всему, тот был затворником и не любил общаться с рядовыми Стражами. Это противоречило тому, что писала мать (по ее словам, Амелл был довольно приятным молодым человеком, умеющим поддержать беседу), но Эремон счел, что такая смена характера – лишь свидетельство тяжелого бремени руководства Стражами и эрлингом. Впрочем, это предположение уважения

к Командору не прибавляло: юноша считал, что командир, и уж тем более политик, должен уметь общаться с подчиненными и производить на них хорошее впечатление, а это Амеллу явно было не под силу.

Из всего ордена Кейру удалось найти общий язык только с Сайласом. Хотя амарантайнец толком ничего не рассказывал о себе, он был достаточно дружелюбен и помогал новичку прижиться в Башне Бдения. К жизни в крепости привыкнуть было нетрудно – но вот считать себя частью ордена, набранного из не пойми кого и управляющегося не пойми кем (есть ли вышестоящее начальство над Амеллом, Эремон тоже пока не знал), у него не получалось. Серые Стражи больше походили на насмешку над древними воинскими орденами, чем на таковой орден.

И быть его частью было совсем не почетно.

========== Что можно узнать из книг, и чего нельзя ==========

Вскоре Кейр с удивлением обнаружил, что Серые Стражи… ничего не делают. Разве что иногда стоят в карауле вместо солдат. Никаких схваток с порождениями тьмы – даже намека на них – в округе не было. Командор целыми днями сидел у себя в кабинете, сами Стражи разбрелись по углам и занимались своими делами… Никаких официальных визитов местной знати, никаких сражений – не происходило вообще ничего. И Эремон, гордый наследник своего рода, изнывал от скуки.

Единственное, что разбавляло унылое течение дней, – неожиданные перемены, которые Кейр обнаруживал в своем теле. Он никогда прежде не жаловался на аппетит, но сейчас к каждому приему пищи успевал зверски проголодаться. То затихая, то становясь все сильнее, юношу одолевал постоянный голод, с которым помогали справиться разве что странные настойки, что делала Веланна – отвратительные на вкус, но действенные. Постепенно голод стих, но не исчез окончательно, и испытывать его Эремону не нравилось. Еще меньше ему нравился внезапный всплеск похоти, который своей силой почти испугал юношу. Чувствуя непреодолимое желание при виде Веланны и других женщин, Кейр испытывал отвращение к самому себе – и был очень рад, когда и этот неприятный эффект оказался хотя бы частично нейтрализован настойками. Странные изменения, очевидно, были вызваны скверной: Сайлас уверял его, что со временем станет полегче, «и накачиваться настойками по самое не могу уже не придется». Чувствуя, что его и без того подкошенные нервы могут сдать, Эремон изо всех сил старался отстраняться от неприятных мыслей и жалости к себе, вместо этого предаваясь своему любимому занятию – поиску союзников и новой информации.

Разговоры с сенешалем дали ему понять, что Вэрел предан ордену Серых Стражей, и перетянуть его на свою сторону для менее высоких целей будет проблематично. Никого из местной знати Кейр не знал, за исключением прежнего эрла Рендона Хоу – к счастью, уже покойного. Впрочем, его печалило отсутствие не только людей своего круга, но и тех, кто мог бы поделиться интересными сведениями. К примеру, неплохо было бы узнать, что за человек руководит Серыми Стражами: Амелл хотя и находился в крепости, но практически не показывался другим на глаза, да и о нем никто не говорил. Наученный горьким опытом дяди Ирминрика, юноша начал подозревать, что Командор в своем затворничестве занимается магией крови – по крайней мере, ему бы это подошло. Бледное,

худое, измученное лицо Амелла вполне отвечало представлениям Эремона о том, как выглядят малефикары, да и судя по жестокосердию, которое Командор проявлял к подчиненным, чужие люди и жизни его волновали мало. В свете этого Кейр еще больше интересовался его происхождением: любопытно, что за семейство дало жизнь этому странному магу. И если он был другим во времена Мора, то что могло заставить его так измениться?

Решив поискать сведения в обширной библиотеке Башни, Эремон неожиданно наткнулся на Сайласа.

– О, - глянул на него амарантайнец, - тоже за книгами?

– Да, - Кейр уже начал пробегать глазами названия книг на корешках, - захотелось кое-что найти. – Видя, что Сайлас читает что-то, он поинтересовался: - Что за книга?

Тот молча показал обложку. На ней значилось: «Антология гномьей поэзии».

– Неожиданно, - признался Эремон.

– Ага, никогда раньше гномьих стихов не читал, - кивнул амарантайнец. – Местами ерунда полная: считалки какие-то, песенки про нага, будто для детей. А вот про руду, про лириум и про Камень у них красиво выходит.

– Интересно, сравнимо ли это с ферелденской поэзией, - пробормотал Кейр себе под нос, продолжая изучать книжные полки. Он не рассчитывал после паузы услышать ответ:

– Я только сагу о Дейне и оборотне читал, если честно, но мне она больше понравилась. Мелодичности в ней больше, что ли. У гномов все слишком простое и рубленое выходит, слишком каменное, что ли.

Эремон удивленно застыл на месте. Чуть повернув голову в сторону собеседника, он увидел улыбку Сайласа.

– Что, слишком много умных слов от меня за раз? – беззлобно усмехнулся тот. – Вот и другие удивляются. Но это редко – про книги-то особенно и поговорить не с кем.

– Я действительно удивлен. Не думал, что вы любите читать.

Амарантайнец привычно поморщился от «выканья», но все же ответил:

– Люблю. Как меня Хьюберт читать научил, так я в это дело и втянулся. Правда, сначала книгами было не разжиться – слишком дорогие, а жрать все-таки хочется больше, чем читать. Но потом я уж накопил себе на несколько приличных книг, а потом узнал про здешнюю библиотеку. Тут много интересного. Правда, очень много всякого про магию, а я этого не люблю – но что поделать, не я эти книги собирал. Так-то тут много чего: и про военную тактику, и по истории очень много всего… есть даже несколько антиванских любовных романов, но их я даже в руки брать не советую. Пробовал читать один – скука смертная.

Кейр смотрел на него во все глаза. Нет, он, конечно, не считал всех простых людей неотесанными болванами, но и не ждал от них образованности. Для человека с происхождением и манерами Сайласа было по меньшей мере странно разбираться в художественной литературе: не всякий из более родовитых ферелденцев мог этим похвастаться.

– Значит, вы хорошо знаете, какие книги есть в этой библиотеке? – поинтересовался Эремон.

– Ну, не то чтобы я их все читал, но вообще кое-что знаю, да. Если нужны книги по военному делу, то это верхняя полка. Романчики – справа. Слева – история и еще много чего, по магии в основном.

– Благодарю. А генеалогия знатных родов Ферелдена здесь есть?

Амарантайнец удивленно покосился на него:

– Гене… чего?

– История и происхождение знатных семей, - пояснил Кейр. – Хочу посмотреть, есть ли она здесь.

– Я-то думал, ты… вы и так их все наперечет знаете.

Тем не менее Сайлас поднялся на ноги и тоже принялся искать на полках нужную книгу. Подумав, Эремон предложил:

– Если хотите, можете обращаться ко мне на «ты». Нам действительно когда-нибудь предстоит сражаться в одном отряде.