Гниющий Змей. Книга 1
Шрифт:
Змеемуха отпрянула на быстро вибрирующих крыльях и зашла по дуге. Я откатилась в сторону и подхватила край медвежьей шкуры. Отродье врезалось в эту преграду, как мяч в развешенную для сушки простыню. И я набросила толстый меховой ковёр поверх этой гадины. Жужжание стало глухим и очень недовольным. По кистям прошла дрожь, будто внутри осиное гнездо.
«Тук-тук-тук!» — раздалось от входной двери.
— Господин Даттон, это Блайк, сын вашего соседа. Осса у вас?
Брат говорил громко, но через древесную толщу его голос звучал глухо.
— Блайк, нет! Не входи! —
— Осса? — дверь приоткрылась. — Ох, ты ж...
— Прочь! — завопила я, оборачиваясь через плечо. — Здесь гниль! И... и ещё это... Позови Лисана, сообщи паладинам! Только не входи, ради всех богов!
Брат остолбенел на пороге. Сперва голубые глаза метнулись ко мне. Затем его взгляд упёрся в трупик несчастной крысы, оставившей за собой полосу разложения в попытках доползти до меня.
— Блайк, живее! Здесь тварь, Даттон где-то подцепил личинку! Я не удержу её долго! И закрой дверь!
Вернув самообладание, парнишка бросился прочь из передней. Дверь громко захлопнулась. Появление брата вызвало бурю смешанных чувств. Страх за него, ведь он тоже мог заразиться. Облегчение, что теперь я не одна в этом кошмаре. Надежду на помощь и благополучный исход.
Тварь билась во временном узилище. Я стояла на карачках и прижимала края шкуры к полу. Руки уставали, из глаз катились слёзы, а зубы стискивались в оскале. Минута или две показались мне вечностью, но вот, на пороге послышался топот. Дверь скрипнула, и внутрь заглянул молодой чародей. К груди он прижимал свою шляпу, будто та могла послужить щитом от неведомой напасти.
Брови его тут же взлетели к середине лба, а озирающиеся глаза наполнились ужасом. Он непроизвольно отпрянул, но тут же взял себя в руки.
— Существо там? — спросил он, стараясь выглядеть уверенно и солидно, но голос срывался. Вряд ли ему доводилось хоть раз лично встречаться с отродьями Архудерана.
— Да! — выпалила я и вдавила края шкуры плотнее. — Пожалуйста, сделай что-нибудь! — выбившиеся пряди липли ко лбу, падали на ресницы, лезли в рот, но отпустить хотя бы одну руку, чтобы убрать волосню я не могла.
— Сейчас, сейчас, подожди... — Лисан засуетился и стал выкладывать на столик рядом с резным хозяйским креслом какой-то инвентарь. — Так, у меня есть корень девясила, но это для желудка и кишечника, не пойдёт... Есть шалфей, но это больше от духов... — Рука его полезла за шиворот и вытащила пару кулонов: один на цепочке, второй с гайтаном. — Можно попробовать несколько заклинаний, — почти извиняясь предложил волшебник-недоучка, — но я не уверен, что мои амулеты...
— Лисан, блин, да стукни ты её кочергой! — не выдержала я.
— А, да, так тоже можно... — с облегчением согласился парнишка и нервно улыбнулся. — Ты только не отпускай, я аккуратно, по пальцам не попаду...
— Уж будь любезен, — прошипела я сквозь стиснутые зубы.
Он замахнулся чугунной палкой с крючковатым окончанием — и саданул по жужжащему бугру в обёртке из медвежьего меха. После первого удара последовал второй, и на том звуки прекратились, содержимое импровизированного капкана перестало дёргаться.
Начинающий
— Ты в порядке? — неуверенно спросила я.
Он нервно прыснул.
— Это я должен спрашивать, в порядке ли ты. Ну-ка, разверни, хоть посмотрим, что за зверя ты поймала.
Мне совершенно не хотелось отпускать края шкуры. Ладони словно приросли. Но я всё же развернула бурый мех: осторожно, не спеша, ожидая подвоха. Вот показалось дутое брюшко с завитком, узор жилкования крыла, фасетчатый глаз...
— Brachycera serpentomorphica, — выдохнул магик с предыханием, моментально теряя страх и преисполняясь исследовательским восторгом. — Она тебя не ужалила? У них во рту есть своеобразное жало, видоизменённый хоботок. Вот, смотри, — и он полез раздвигать клыкастую пасть крюком кочерги.
В следующий миг наружу выпросталась длинная кишка и упруго хлестанула парнишку по любопытной конечности. Я успела заметить острый шип на конце этой дряни. Лисан заорал и отпрянул, хватаясь за пораненную руку, а гостиную снова заполнило гневное жужжание.
Брахи-как-её-там вознеслась над приятелем моего брата, будто лезвие гильотины над шеей приговорённого. Он на миг остолбенел от потрясения и начал рывками отползать к камину, помогая себе здоровой рукой и позабыв о шляпе. Муха-переросток ринулась в атаку. У меня были только доли секунды, а кочерга осталась между парнем и чудовищным насекомым.
Я подобрала донышко разбитой вазы и зашвырнула в тварь наотмашь. Та с гулким бзыканьем увернулась и заложила манёвр, поворачивая на меня. Острые стеклянистые клыки, совершенно неуместные для членистоногого, хищно щерились в мой адрес. Мириады фасеток опалесцировали в лучах солнечного света, сочащегося через кружевные занавеси. Усики, разбитые на три сегмента, гневно шевелились.
Отродье древнего ужаса рвануло ко мне. Туфли успели слететь с ног, а бегать босяком оказалось легче, пусть необходимость подбирать подол никуда не пропала, да ещё и лодыжка предательски ныла. Я бросилась под лестницу, одной рукой хватаясь за спинку гнутого стула с обитым дорогой тканью сиденьем. Стул послужил мне защитой, я забилась под лестничный марш и навалила его сверху.
Муха жужжала, почти ревела и пыталась пробиться через резные перекладины спинки. Взвизгивая всякий раз от безумного страха, я отбивалась, пыталась садануть её ножками и надеялась, что очередной выпад длинного жала не заденет пальцы. Никогда в жизни моё сердце не билось так истошно. Никогда я не ощущала желание жить так яростно и чисто.
Этой твари ярости тоже было не занимать. Однако ума облететь меня с другой, незащищённой стороны ей не хватало. Я слышала стоны Лисана и надеялась, что гадина не переключится на более доступную мишень. Но моя несговорчивость сильно досаждала ей. Не позволяла обращать внимание ни на что вокруг.