Гниющий Змей. Книга 1
Шрифт:
Ну, а я продолжала охаживать её ножками. В какой-то момент мне удалось отогнать её достаточно далеко. Секунды, что занял для неё обратный полёт, хватило, чтобы я подскочила и ринулась наутёк через ту самую, незащищённую сторону лестницы.
И снова назади слышалось истошное жужжание.
И вновь неслась я по тёмному коридору.
Ворвавшись в кухню, позволила этой летучей мерзости проследовать за мной.
После чего выскочила обратно в коридор и, пока она закладывала вираж, рванула дверную ручку на себя.
Медленно осев по стенке в копну собственных
Потом в голове зазвенел звоночек... Ох ты ж, блин...
Играя в салочки с такой тварью недолго и позабыть, что ты целиком и полностью, совершенно точно заразилась гнилью.
Глава 3
Зуб на зуб уже не попадал, а они продолжали поливать.
Посреди двора господина Даттона развернулось нешуточное представление, благо зеваки не могли ничего разглядеть из-за высокого кирпичного забора, даже близких не допустили, так что отец сейчас наверняка сходит с ума от волнения. Пока мы с Лисаном приключались за стенами особняка, Блайк на всех порах нёсся к коменданту орденской крепости. Братья Ордена и дежурные маги отреагировали быстро, дом оцепили и начали устранять инвазию.
Клубы можжевелового дыма ещё наполняли двор, просачиваясь между веточек кустарников, окутывая каждую травинку. За окнами особняка стояла непроглядная серая дымка: обработка шла полным ходом. Сами по себе можжевеловые побеги не обладают серьёзными защитными свойствами против гнили, хотя и пытаются противостоять её разрушительному эффекту. Но после ритуальных действий, производимых дипломированными чародеями, этот хвойный кустарник становится отличным очищающим средством, и прогоняет гниль не хуже, чем нафталин — моль.
Всю мою одежду забрали, чтобы сжечь. Даже корсет с косточками из китового уса заставили снять. Оставили в одном исподнем, то бишь в нижней рубахе. И она липла к коже холодной мокрой тряпкой, позволяя всем желающим беспрепятственно рассматривать изгибы моего тела, в том числе до боли напрягшиеся сосцы. Но реалии современного мира диктуют свои правила, так что понятия благопристойности получили поправку на обстоятельства.
Меня окатывали струёй жидкости с травянистым запахом и горьким привкусом. Жидкость подавалась по водоливной трубе с помощью поршневого насоса, который качали двое полубратьев в лёгких гербовых накидках, притянутых к торсу поясами с множеством полезных инструментов. Сама установка на повозке не отличалась от пожарной.
Третий полубрат держал раструб напорного рукава и не без улыбочек охаживал меня струёй дезинфицирующего раствора.
— Так давай, ещё повернись, и без спешки, — командовал он.
Я морщилась и медленно переставляла босые пятки по мокрой каменной плите — такими во дворе Даттона
Приятно видеть, что даже на столь опасной работе люди находят маленькие радости.
Поодаль, на садовой скамейке приходил в себя Лисан. Его окурили до слезотечения, но не раздели полностью, попросили только снять сюртук, чтобы удобнее перевязывать руку. Собственно, этим сейчас и занимался брат-лекарь, присевший рядом.
Через садовую калитку вошёл ещё один брат ордена.
Высокий, широкоплечий, в сюрко поверх кольчужной рубахи. Левая рука его, затянутая в перчатку из бычьей кожи, покоилась на навершии меча с простой крестовиной. Шлем с бармицей и наносником он нёс, прихватив сгибом локтя, так что густые, очень светлые волосы развивались львиной гривой. Лицо его обветрилось от частых вылазок за городские стены и даже за пролив. Мужественный подбородок порос чёрной бородой. Агатовые глаза быстро нашли меня, но прочитать хоть какие-то эмоции на лице Адана не получилось.
Полубратья сразу же перестали давить на рукояти качалки и вытянулись по стойке перед паладином. Бряцая кольчужными звеньями, тот неспешно подошёл, смерил всех суровым взглядом. Я скрестила руки на груди, прикрывая пикантные подробности своей анатомии: негоже брату видеть сестру в столь неподобающей обстановке.
— Осса... — выдохнул он со смесью боли и раздражения.
— Крысы. Они ели его, — коротко сообщила я.
И получила в ответ столь же лаконичный кивок.
— Если санитарные мероприятия закончены, выдайте ей плед, — Адан повернулся к троице. Меня больше не удостоил ни словом, ни взором. После гибели мамы отношения у нас разладились и вряд ли уже направятся.
Я приняла шерстяной плед, немедленно поданный одним из полубратьев, и закуталась в колючий кокон, пуще прежнего ощутив, насколько околела. Адан подошёл к двоим другим паладинам — таким же ратникам в кольчугах и начищенных щитках по рукам и ногам. Никто из них не счёл ситуацию достойной полного латного облачения.
Ко мне подошёл брат-лекарь в балахоне с откинутым капюшоном. Как и прочие члены Ордена, он не носил височную косицу, но срезал её вовсе не в знак скрепления супружеских уз. Все братья, кроме паладинов, имеют духовный сан азариев, так что приносят обет безбрачия.
Стоит ли говорить, что на полубратьев он не распространяется? Сейчас они занялись перетаскиванием вёдер с водой от колонки во дворе, наполняли заново медный бак на повозке и засыпали в него травяной порошок.
Похоже, здесь зальют всё, что только можно.
— Как себя чувствуете? — мягко поинтересовался врачеватель, жестом приглашая меня на скамейку к Лисану. Тот выглядел бледным и понуро склонил голову, подперев лоб здоровой рукой. — Тошнота, головокружение?
— Нет, — сглотнула я, оставляя мокрые следы подошв на каменных плитах дорожки. — Просто пить очень хочется.