Год черной собаки
Шрифт:
В кабину до Фрэнка доносился горьковатый запах дымка. Почти напротив пожилая торговка каштанами размахивала обложкой журнала над тлеющими в жаровне углями.
Рядом худенький мальчуган в белом кительке - с серьезным видом ребенка, помогающего родителям выбиваться из нужды, - брал с лотка булку, ловко делал ножом надрез на ее боку. Вилкой выхватывал из кастрюли с кипятком толстую, распаренную, красную сосиску, опускал в жидкую горчицу и засовывал внутрь хлеба.
Поодаль, облизываясь, сидела маленькая белая собачка с черным "моноклем" на глазу. Навострила ушки, подрагивала
Обрезок сосиски шлепнулся на асфальт - собачонка метнулась, подхватила добычу и бросилась наутек.
Наконец Эдерс снял трубку - задержался, принимал душ. Грег попросил, пока он обменяет чек на наличные в банке, быстренько собраться и встретиться через час у бара "Гонолулу". Вряд ли бы мог объяснить, почему выбрал именно это место. Что-то тянуло туда. Тянуло, и все, как-то подсознательно по какому-то неведомому наитию, словно ожидал там кого-то увидеть вновь...
Майк с озабоченным видом не спеша прохаживался по кабинету. Он размышлял: "Интересно, зачем понадобились деньги Грегу? Неспроста. А вдруг ему известно, где О'Нейли? Она, кажется, что-то затевает против Робинсона. Как бы не натворила глупостей. Вводить ее в игру еще рановато".
Голос секретарши из динамика оборвал ход мыслей.
– Вам звонят из полиции. Комиссар Фокс.
Бывший гангстер, а ныне бизнесмен, снял трубку.
– Да. Добрый день. Так... Так... Ясно. Сам и позвонил. Инкогнито? Ах вот как... Ну и свинья. Что ж, ладно. Нет. Задержите за что-нибудь, пусть поскучает до конца операции. В остальном? Делайте как найдете нужным...
5. ДОГОВОР
Когда Грег подходил к "Гонолулу", солнце стояло в зените. В воздухе царил запах нагретого асфальта, жаренных с луком бифштексов, кофе и кока-колы. Кончался обеденный перерыв - служащие разбегались по своим конторам и бюро. Хлопали двери, шуршали подошвы. На этажах вверху загудели кондиционеры, застучали машинки, посыпались трели телефонных звонков.
Грег остановился и посмотрел вдоль улицы. Среди прохожих увидел Эдерса и Уварова. Они шли, о чем-то оживленно переговариваясь. Доктор одет в свой, очевидно, полюбившийся ему белый чесучовый костюм. Уваров в джинсы и куртку, под ней зеленая, хорошо выглаженная рубашка, вместо спортивных туфель - кремового цвета полуботинки. "Пижоны, - подумал беззлобно, перед отъездом следует и мне приодеться, а не ходить в расхристанном виде". Он медленно двинулся навстречу.
К распахнутым настежь дверям приблизились почти одновременно.
– Добрый день!
– Грег пожал им руки.
– В основном все в порядке. Посидим полчасика, затем направимся домой и займемся подготовкой к экспедиции. Согласны?
– Согласны, - кивнул Эдерс.
– А почему именно тут? Помнится, кто-то божился не посещать эту забегаловку? Могли встретиться, - доктор засмеялся, - например, в читальном зале городской библиотеки или на выставке абстрактной живописи.
– Меня самого мучит этот вопрос.
– Грег пожал плечами.
Через зеркальное стекло заметил официантку - узнал в ней свою знакомую Монику, которая ему очень нравилась. Улыбнулся.
–
– Становится душно, выпьем чего-нибудь прохладненького. Потолкуем спокойненько.
В баре под потолком вертелись опахала вентиляторов. На стене с туристского проспекта-плаката шоколадного цвета креолка в серебристом бикини приглашала наведаться на белоснежном лайнере на жемчужину южных морей - Гонолулу.
– Вот тут и обоснуемся.
– Грег подвел их к столику у окна, за которым в последнее посещение предавался столь тягостным думам.
Они сели. Закурили. Голубоватые дымки потянулись к потолку, закрутились спиралью в струях воздуха. К запаху пива и духов присоединился и защекотал ноздри запах сигарет.
– А вот и Моника!
– радостно воскликнул Грег, увидев приближающуюся высокую совсем юную официантку.
– Здравствуйте, очень рад вас видеть снова, - он встал и поклонился.
– Господи! Что с вами?
– Фрэнк заглянул ей в лицо.
– За какие-то несколько дней ухитрились так осунуться и побледнеть? Я и узнал вас с трудом. Устали?
– Немного, мистер Грег.
– Девушка присела в книксене.
– Здравствуйте. Она смущенно и печально улыбнулась.
– Я думала, больше вас не увижу, вы же собирались навсегда уехать в Гонолулу? Очень рада, что не уехали.
– Уеду. Своевременно. Пока же поделитесь, что с вами стряслось. Мама заболела или детишки?
– У меня неприятности.
– Она часто заморгала - вот-вот расплачется, поджала пухлые губки, носик сморщился.
– Э-э-э, - протянул Грег.
– Если у вас дошло до слез, значит, очень плохо, - повернулся к друзьям.
– Извините, я сейчас. Мы отойдем на минуту.
– Он взял девушку под локоток и повел к плюшевым занавескам, отделяющим туалет от зала.
– Что случилось?
– участливо заглянул ей в глаза.
Моника всхлипнула и закрыла руками лицо. Из-под пальчиков прозрачными бусинками покатились слезы.
– Э-э-э, - опять протянул Грег.
– Видно, совсем скверно. С кем несчастье? С мамой, сестренками? А может, влюбились?
– Мама болеет.
– Она всхлипнула.
– Но главная беда со мной.
– Отняла ладони от лица. Заплаканные глаза казались еще больше и зеленей. От длинных густых, загнутых кверху ресниц падали легкие тени.
– Мне неудобно рассказывать, мистер Грег, но поделиться не с кем. Маме не могу - у нее больное сердце. Подруг нет. Они меня сторонятся, потому что я... Потому что я...
– она замялась.
– Понятно, - вставил Грег.
– Не делаете то, что они, а стараетесь в поте лица извернуться и заработать лишний доллар?
Она кивнула и шмыгнула носиком.
– Полно. Выкладывайте, я же юрист, помогу. Что-нибудь придумаем. Философы говорят - безвыходных положений нет.
– Ничего не придумаем, мистер Грег.
– Она достала из карманчика передника платок и вытерла глаза.
– Видно, уж такая я несчастная, ничего не поделаешь, придется соглашаться.
– Да что в конце концов произошло? С чем соглашаться?