Год охотника
Шрифт:
И вот уже Игорь Максимильянович проводил клиента, собрался поработать в малюсенькой комнате-кабинете, вот и Фомка устроился под письменным столом (поближе к босым ногам хозяина)...
Собственно, не поработать хотел Франц. Поздно вечером, уже после ресторана, обнаружил среди архива Степновых тетрадь Дианы Яковлевны. (Видимо, когда они были во флигеле Большого Дома, Бурханкин, покончив с изучением описи, не разобрался и заодно сунул её в сумку "Black Russia".) Вчера Франц так и не решился туда заглянуть.
Он
Наконец, Игорь Максимильянович раскрыл первую страницу.
Дневник свой Диана Яковлевна назвала "ЗАПИСКИ НА РАССВЕТЕ".
"Хоть день живи, хоть миллионы дней, - разумней, может, станешь. Но мудрей?..."
"Уметь пристально наслаждаться жизнью - счастье..."
Франц, будто занимаясь графологической экспертизой, водил взглядом по рисунку букв. Словно малограмотный - складывал эти крупные, чуть разреженные буквы в слова. Как эмигрант, много лет не употреблявший родного языка, вникал в смысл написанного...
Но тут - снова, как накануне утром, раздался истерический звонок в дверь.
"Будь оно трижды проклято!
– подумал Франц.
– Пусть обзвонятся! Не стану открывать. Я никого не жду!" - На цыпочках прокрался в прихожую.
На лестничной клетке было тихо... Развернулся, чтобы уйти обратно в кабинет, и только сейчас - через собственную глухоту и обитую деревянную дверь - расслышал отчаянный вздох:
– Господи, спаси и помилуй! Что же делать-то?..
Франц вздохнул не менее тяжело, отпер замок, но цепочку не снял.
– Фима!..
– Растерянный Бурханкин не мог поверить, что добился.
– Ты дома?..
– Что "Фима"? Что "Фима"?..
– не сдержался охотник.
– Что теперь? Галстук пропал, заколка, ремень от брюк?.. Ты дашь мне работать, или так и будешь шастать возле моей квартиры, как такса у норы?
Не осознавая, что вся площадка его слышит, Франц по привычке говорил громко, почти кричал:
– Волка ноги кормят, но я-то не волк, меня кормит моя задница!..
Егор Сергеевич приник к образованной щели между дверью и косяком. Дохнул перегаром:
– Фима, мы с Михеичем... Он внизу... Он там не остался, он не смог... Господи, что делать, что происходит?.. Что я Зуевичу скажу?..
– Он чуть ли не на коленях стал умолять Фиму поехать к фермеру в усадьбу, но так и не мог объяснить, для чего...
Игорю Максимильяновичу надоело слушать весь этот бред.
– Опять к Степновым?! Ещё чего?! Пока не расскажешь, в чём дело, мы с Фомкой не двинемся с места!
Франц впервые воочию увидел, как дерут на себе волосы...
Глава
Возвращение Александры
Ложе было чисто прибранным, ничто не напоминало вчерашнюю картину. Даже въедливый запах улетучился: теперь почему-то пахло зимней фиалковой свежестью.
Хозяйка усадьбы вернулась, как и обещала в телеграмме...
Много лет провисело в шкафу свадебное платье - полупрозрачное летнее облако на бирюзовом чехле. Теперь оно оттеняло устойчивую бронзу ног в белых лодочках, золотистую спелость рук... Лицо Александры Степновой - в ореоле разметавшихся на подушке тонких спутанных волос - было торжественно-бледным и казалось очень молодым.
Маленький Бурханкин тихо ронял крупные слёзы.
Михеич, сдернув шляпу, яростно жевал гильзу "беломорканала".
Франц склонил голову.
Смерть - явление величественное...
Повидавший виды на своём веку Игорь Максимильянович бережно коснулся ледяных пальцев, сложенных на груди, мраморного виска.
– Уже давно, - задумчиво проговорил он, - и явно не здесь... Пойдёмте во двор.
Откуда-то сверху грохнул "Свадебный марш" Мендельсона.
Охотник сорвался с места, побежал на чердак. Блуждая в душной полутьме и спотыкаясь о разный хлам, нашёл источник звука: электронный будильник на подставке в виде лиры. Где-то Франц такой уже видел...
"Где? И ведь буквально только что!.." - ломал он голову.
– Музыкальный привет очень точно был настроен на время нашего прихода.
– рассуждал Франц, когда они с Бурханкиным уселись под тентом в глубине усадьбы.
– А может, кто-то хотел доставить "особое удовольствие" самому фермеру? В любом случае, этот "кто-то" контролирует и усадьбу, и всех, кто здесь появляется. Неприятная ситуация. Давненько я в такой не находился... Что твой Волчок-то говорит?
– спросил он Бурханкина.
– А ты прав, он ведь, это... ведь бегал тут, будто никого и не было. Никак нас не предупредил! Когда мы с Михеичем приехали и собрались, это... перекусить, меня будто что потянуло в ту комнату...
– А музыка не играла?
– Не-а... Как думаешь, Михеич скоро милицию привезёт?
Франц плечами пожал:
– Если судить по тому, как они реагировали на пропажу Степновой... Могут вообще не приехать.
Франц не угадал: Дмитрий Михеич оставил машину в гараже, но сам вернулся. Да не один, а в сопровождении дежурного капитана Хорошенького, кстати сказать - своего доброго приятеля. За ними следовала перевозка из больничного морга.
Михеич так и не вышел из милицейской машины. Невмоготу ему было опять смотреть на мёртвую Александру. Рука сразу вспоминала плотность ягодиц, за которые он однажды невзначай ухватился, а щека загоралась пощёчиной, которую получил тогда в награду. И становилось всё горше и горше.