Год в Колчаковском застенке

Герасимов Анатолий Алексеевич

Заболевают десятками в корпусе, не мало жертв и в- больнице.

Принимаются домашние меры—удивительно нелепые— по части

дезинфекции палат: из палаты, подлежащей' дезинфекции, больные со

всем их скарбом, лохмотьями и тряпками переселяются в какую либо

другую палату (2 раза переселялись к нам); за неимением коек помещают

б оль ных на полу между кроватями,

чуть ли не под кроватями.

Получается невероятная духота и теснота - вставши: со своей

в ойки; боишься наступить ногой на живого чело века. Кажется, лучшего

средства для усиления эпидемин не придумаешь.

Пальто, шуба, шапки и калоши-обычный в палате костюм—так и

с пим. —

Уже второй месяц не платят жалования надзирателям — это их

озлобляет, а злобу они срывают на нас.

23 февраля.

.

Снова большой антракт в дневнике." 06‘яснение— бумажный голод

и понижение писательской энергии.

Сыпной тиф разгулялся, празднуют пир и другие болезни и

приходится переживать тяжелые ночи в палате № 1.;

Памятна недавняя, кошмарная ночь; трое бредят и порой вопят,

о дин (Жилни) точно потерял рассудок, вска кивает, бежит из палаты и

стучится в запертую дверь. Его схватывают, борются с ним. Ко всему

этому несвязное, но громкое бормотание „казенного шпиона" Вильгельма,

кого-то проклинающего.

! щение, плетется за нами в № 3, где ему ириходится спать на. полу, а затем возвращается в

прежнюю палату № 1.

И

О, тнес

ы м

н о

е т руяд енла оебгщ

о- е-е

у днеелг од

о о

т ва

е н

р и

ж е и

н

н яов

г н

о.о е о

О т

б вр

щеае* презре- ; ние и

с трашный бойкот. Ни единого слова с ним, точно ! человек умер. ‘ ’

'

Захватила

доносчика болезнь, может быть к счастью для

него, но ни у кого нет в мыслях чем-нибудь помочь : „лягавому“.

Даже добродушный крестьянин Худяков, отзывавшийся на все,

отказывается помочь являющемуся его соседом Вильгельму.

—„Ничего не хочу давать тебе“, отвечает он на его просьбы.

— „Вот товарищи говорят—провокатор ты, предатель, не

обращайся ко мне“...

молчание—смерть. Никто не заметил ее. Утром тру о предателя вынесли.-

Все вздохнули свободней.

Ни в одной из тюрем царских не наблюдал такого откровенного

п одсаживания - ‘ шпиона. Исполать колча к овцам. ....
–

21 февраля.

Сегодня привели в больницу (сам ходить не может) жестоко

и зувеченного и израненного человека—заведую щего комиссариатом

юстиции Алапаевзкого района Е. А. Соловьева.

В ручных и ножных к андалах, бесчеловечно исполо сованного при

аресте нагайками по приказанию пьяного офицера.

Д

олгое время лежал мученик на койке, не дви гаясь; на теле видны

г лубокие рубцы от сечения нагай ками с вплетенными в них

проволоками...

и сполкома Алапаевского районного совета, заведывал Ко миссариатом

Юстиции до вторжения белогвардейцев.

Остался в лесу на конспиративной квартире для работ в тылу, но

был обнаружен казаками, почему и бежал в Бийск, где арестован 12

октября.

Отправлен в Омскую тюрьму—просидел 17 месяца; увезли в

2

Алапаевск, якобы для допроса по обвинению в убийстве великих князей

Романовых. Допрашивал член окружного суда Сергеев; следственная

комиссия после того избила нагайками—бил офицер Суворов и другой,

фамилию забыл. В первый день Рождества привели сюда больного,

избитого, посадили в карцер, держали трое суток, а потом—в больницу.

Первое постановление Совета Министров—содержание в тюрьме до