Годы гроз
Шрифт:
— Чувство вины, — сказал король и присел по другую сторону стола. Два Щита остались у дверей. — Я погляжу, ты не слишком торопишься возвращаться в Низарет?
— Я не имею права уехать, пока мы не решим вопрос с Великим Наместником, — сказал Симон, неловко присаживаясь обратно. — Вы завтракали? Очень нежная рыбка, попробуйте.
Эсмунд покачал головой, глядя на рыбку размером с руку взрослого мужчины.
— Я хочу извиниться перед тобой, Симон.
Архиепископ медленно кивнул, вытирая рот салфеткой.
— Благодарю вас, государь, извинения
— Мне не стоило оскорблять тебя. Однако ты должен знать, что в гневе я сказал правду.
— О чем вы? — насторожился Симон.
— О том, что я не хочу, чтобы ты становился Великим Наместником.
Архиепископ обомлел и отодвинул тарелку с недоеденным налимом. Он тряхнул подбородками, и юный клирик поспешил выйти из комнаты.
— Мы можем остаться наедине, ваше величество?
Эсмунд жестом отправил Щитов.
— Мой король, — Симон наклонился к нему через стол. — Раз уж вы откровенны, позвольте и мне. Да, я действительно не лучший священник, и многие грехи лежат на моей совести. Я слишком светский человек, чтобы казаться святым. Но послушайте — кто, если не я?
Эсмунд вздохнул.
— Я не знаю. Думаю, Просветитель должен это решить.
— Это недопустимо, государь, недопустимо! — лицо Симона выражало детский испуг. — Что, если Люцио назовет епископа Равеля? Он может быть заодно с герцогом де Ларуа и запросто объявить Вилонию независимым королевством! Или вдруг Великим Наместником станет кардинал Лекко? Он ведь кальдиец, и что тогда изменится?! Святой престол по-прежнему будет в кальдийсках руках!
— Ты неверно понял меня, Симон. Раз Люцио не хочет говорить с нами, думая, что мы хотим заставить его назвать определенное имя, сделаем по-другому. Предложим ему издать буллу, согласно которой следующий Великий Наместник должен быть выбран путем голосования.
Архиепископ задумался и короткими пальцами разгладил скатерть, потом внезапно хмыкнул.
— Знаете, кто предлагал мне сделать так же?
— Кто?
— Инквизитор Хейс.
Эсмунд медленно выдохнул. Это имя, даже столько лет спустя, вызывало в нем только гнев.
— Вы уверены, что хотите так поступить? — спросил Симон.
— То, что наши с Фениксом мнения совпали, не заставит меня отказаться. Ты что, на это рассчитывал?
— Ни в коем случае, государь, ни в коем случае. Просто я вспомнил, как на Железном соборе он тоже вспоминал о давней традиции выборов.
Возникло короткое молчание, во время которого Эсмунд сжимал под столом кулаки, чтоб прогнать воспоминания о ночи, когда сгорела Башня клятвы.
— Как только мы расправимся с силами маршала Адричи, то двинем армию на Первый Град под знаменем освобождения, — сказал он.
— Я понял вашу идею, — вдруг загорелся архиепископ. — Мы освобождаем Первый Град, возрождаем традицию выборов… Народу это понравится, нас могут назвать святыми освободителями.
— Вот именно. Но пока что нас называют нечестивцами.
— Вы о беспорядках на Кольце Вальдара? — устало вздохнул Симон. — Уверяю вас, без инквизиции мы ничего
— Еще осенью я приказал тебе разобраться с этим.
— Слишком поздно. Умы горожан захвачены их проповедями. Так легко поверить, что в Годах гроз и прочих бедах виноваты мы с вами.
Эсмунд сильнее сжал кулаки и почувствовал, как щелкнул сустав в запястье.
— Феникс не ступит на Кольцо! — рявкнул он.
— Тогда пускай приедет кто-нибудь из его рыцарей. Скажем, тот, кого зовут Зверем. Он быстро решит проблему.
— Порвет монахов на куски? — поморщился король. — Сталь в руках инквизиции только подтвердит их проповеди.
Симон пожал плечами и с сожалением взглянул на недоеденную рыбу.
— Пожалуй, вы правы, государь. Но я слышал, что беспорядки на Кольце случаются все чаще. Поджоги, убийства, нападения на стражу. Ничего не делая, мы делаем хуже.
— Не стоит первыми браться за меч.
— Но люди уже взялись!
— Хватит, — отрезал Эсмунд. — Как только я увижу, что необходимость появилась, я позволю инквизиции войти в город. Пока что необходимости нет. Стража справляется.
— Как скажете, государь, — нехотя согласился Симон. Кажется, он все еще злился на горожан. — Вы уже направили Люцио свое предложение?
— Я хочу поступить умнее, и не буду предлагать такое сам. Напиши всем епископам и настоятелям крупных монастырей. Попроси кардинала Лекко сделать то же самое — он наверняка знаком с парой-тройкой крупных кальдийских священников. Я же направлю просьбу королю Феолиппу — пусть епископы Энариона тоже поучаствуют. И пускай все эти люди напишут Люцио, каждый своими словами: «Законник не отпустит вас, война уносит множество невинных жизней, и это будет на вашей совести, Великий Наместник! Примите твердое решение — объявите, что наследником станет тот, кого изберет конгрегация церквей Просветителя».
— Вся конгрегация? — нахмурился Симон. — Вы хотите, чтобы и кальдийцы, и энарийцы участвовали в выборах?
— Именно.
— Но ведь мы стремились к тому, чтобы америец занял Святой престол!
— В первую очередь мы стремились перенести Святой престол, — Эсмунд поднялся. — А тот, кто его займет, должен в первую очередь быть достоин. Ты не согласен?
Симон тоже встал и сказал, причмокнув толстыми губами:
— Конечно, ваше величество. Думаю, вы правы. Пускай достойный займет Святой престол.
— Прекрасно, — Эсмунд собрался уходить, но вспомнил еще одну важную вещь. — Ты все же прав, что с обстановкой в городе надо что-то делать.
— Говорю вам, государь, стоит вызвать Зверя.
— Нет, но я все-таки пущу немного крови.
— О чем вы?
— Те рыцари, что напали на южную башню. Я их казню, — Эсмунд сглотнул. — Прилюдно расправлюсь с обидчиками Люцио. Это… это успокоит народ и поможет Наместнику принять решение. Не так ли, Симон?
— Да, государь, — кивнул архиепископ. — Вы поступаете правильно.