Годы гроз
Шрифт:
Наверх, наверх! Надо добраться до покоев Ритты!
Коррин быстро шагал вперед, тяжело дыша. Ноги стали ватными, голова кружилась, ладони вспотели. Свет факела вытаскивал из темноты сырые стены и двери камер — ржавые, тяжелые, хранящие за собой неведомых узников или страшную пустоту. Когда Коррин проходил мимо одной из них, то услышал тихий скулящий плач.
— Сестра, — проныл невидимый заключенный. — Сестрица.
Голос показался знакомым, но Корр направился дальше. Сердце колотилось, как барабан, чувство вины тянуло назад. Но поздно! Ромашка валяется
От этой мысли перехватило дыхание. Все, пути назад больше нет. Побег или смерть.
Темницы оказались гораздо больше, чем думал Коррин. Несколько раз повернув, он вдруг обнаружил, что коридор начинает спускаться вниз. Двери пропали, кирпич сменил цвет с серого на желтоватый.
«Проклятье, — подумал Корр, и по коже побежали мурашки. — Я забрел в древние подземелья».
Вскоре догадка подтвердилась — он уперся в относительно свежую, грубую кладку. На полу валялось насквозь проржавевшее корыто, в котором остались засохшие следы цемента, рядом согнулся, как старец, полупустой мешок с песком. Казалось, будто коридор замуровывали в спешке, спасаясь от зла, идущего из глубин.
Коррин протянул руку к потолку, и затем коснулся пальцами лба и сердца. Он развернулся и пошел было прочь, когда его остановил ритмичный стук.
Тик-тик-тик.
Звук был таким, словно где-то далеко кирка стучит по камню. Ничего угрожающего в этом звуке не было. Но он повторился, снова и снова, и спутанные волосы Коррина встали дыбом.
Он повернулся, чтобы увидеть, как стена превращается в туман. Пустота появилась в середине кладки, и затем поползла вверх и вниз. Словно распахнулась каменная пасть, за которой начиналась бездонная черная глотка. И на входе в нее Коррина ждало существо, от вида которого сердце наполнилось ледяной водой.
Плоское, как у тритона, тело уходило в темноту и казалось бесконечным. Неведомое множество лап цеплялось за стены и потолок, кривыми пальцами вгрызаясь в камень, как во влажную землю. Высокая ребристая шея завершалась вытянутой головой, напоминающей человеческую. Острые раковины ушей торчали по бокам, желтые глаза над впадиной, что была вместо носа, уставились на Коррина. Острый подбородок переделяла глубокая вертикальная черта — возможно, это был рот чудовища.
Корр отступил, а существо потянулось вперед — не поползло, а именно потянулось. Плоское тело удлинилось, изнутри, растягивая серую кожу, потянулись новые лапы, и вонзились кривыми пальцами в стены, одна за одной.
Тик-Тик-Тик.
Коррин бросился бежать — и сразу же остановился. Перед ним был тупик. Он ударил в стену плечом, надавил на нее, но камень оказался крепок. Коррин вдруг подумал, что это та самая кладка. Но он каким-то образом оказался с другой стороны.
Древняя темная магия. Как та, что создала эту тварь.
Тик-тик-тик.
Коррин повернулся. Существо тянулось вперед, желтые глаза не отрывались от него. Как будто невидимая
— Чего тебе надо?!
Тик-тик…
Чудовище остановилось. Тело вдруг беззвучно сжалось, как глина в кулаке мальчишки. Беспокойное серое месиво заполнило коридор, и в этой буре плоти постоянно мелькали желтые глаза.
Наконец из глины сложилась фигура — совсем как человек, но гораздо выше и плотнее. Ребра защищали тело до самых бедер, плечи выступали гораздо дальше рук, а мужские или женские признаки, если они были, защищал бугристый костяной щиток. Голова осталась той же, но щель на подбородке исчезла, и появился обычный, хоть и безгубый рот.
«Это один из серокожих, — понял, наконец, Коррин. — Один из тех, кто построил эти подземелья и ушел в глубину, когда явились люди с королем Вальдаром во главе».
— Воин, — сказал серокожий.
Корр выставил дубинку и сказал:
— Да, я воин. Что тебе нужно?!
— Война, — серокожий опустил полупрозрачные веки. — Воин и война. Мертвый живой.
«Мертвый живой? Как такое может быть?»
— Воин! — желтые очи распахнулись. — Воин мертвый, воин живой. Подлец? Он мертвый.
— О чем ты говоришь?..
Серокожий повернулся и пошел в темноту, спускаясь прямо через пол, будто по скрытой, доступной только ему лестнице. Коррин обернулся и увидел, что стена исчезла. Он обернулся снова и увидел ее прямо перед собой, так близко, что почти касался носом. Рядом лежали мешок с песком и ржавое ведро.
Сотрясаясь от нахлынувшей дрожи, Корр отходил от тупика спиной вперед. Откуда-то снизу он услышал тихий звук — тик-тик-тик — и будто по команде, бросился бежать.
Факел погас, как только он сделал первый шаг. Коррин отбросил его прочь. Огонь все равно был больше не нужен — полустертые письмена на желтом кирпиче светились бледно-голубым звездным светом.
Коррин бежал и бежал, спотыкаясь и задыхаясь, и не мог найти пути обратно в темницы. Холод внутри становился все сильнее. Чувство вины и злость на самого себя душили его. Зачем было пытаться бежать? Зачем было предавать Ромашку? Теперь он навеки останется здесь, в этих жутких подземельях! Коррину казалось, что теперь он никогда не найдет выход. Он был уверен, что древняя магия путает его, заставляя бегать кругами или того хуже — спускаться все глубже вниз.
«Вокруг ни звука! Что, если Небытие совсем рядом? Неужто Господь уже отправил меня туда, не дожидаясь смерти?! Неужели я такая мразь?!»
— Вон он! Стой! — раздался крик, и Коррин от неожиданности запутался в собственных ногах и упал.
Подняться уже не было сил, ведь он бежал несколько часов, а может, и больше. Так что Коррин просто ждал, когда приблизятся быстрые шаги и его рывком поднимут на ноги.
Первым делом он увидел стражников Кроунгарда, которые держали его. И только потом — нахмуренного Ромашку, стоящего прямо перед ним. Тот как будто бы немного похудел. На лбу темнела поджившая рана.