Голливудский мустанг
Шрифт:
— Что-то не так? — спросил Джо.
— Нет, — ответил Джок, — но если бы я хотел сделать картину, в которой просто нет брака, мы бы уже закончили две недели тому назад. Отсутствие брака — это одно, а совершенство — совсем другое. Мы вернемся к этой сцене после ленча и доведем ее до совершенства!
Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, он повернулся к Марти и сказал:
— Я буду в моем трейлере.
Джок ушел, явно полагая, что Филин проследует за ним. Но Марти Уайт, человек, привыкший к власти, не пошел за режиссером. Он решил воспользоваться моментом и поговорить со своими старыми друзьями. Он
У ветеранов каждой войны есть свой особый язык; они понимают друг друга без слов. Это справедливо и в отношении ранних голливудских войн. Для их участников Джок Финли всегда останется выскочкой, за которым надо присматривать и которого надо терпеть.
— Ну? — спросил Филин.
— Много хорошего материала, — ответил Джо.
— Смонтируется?
— Конечно!
— А девушка?
— Она никогда не играла лучше.
— Карр?
— Он — Король.
— Значит?..
— Я буду рад видеть в титрах мое имя.
В устах Джо Голденберга это было наивысшей похвалой.
— Финли?
— Если только он не превратит это в вендетту.
— Он и Карр? — спросил Марти.
Джо кивнул.
— Карр спит с девушкой, да?
— Не перед камерой, — ответил Джо; остальное его не касалось.
Марти кивнул. Джо сказал все. Работа идет нормально. Только бы Джок не начал мстить Карру!
Зайдя в трейлер Джока, Марти застал режиссера изучающим сценарий. Когда Филин заговорил, Джок резко остановил его:
— Господи, Марти!
Марти посидел несколько минут молча. Джок продолжал изучать сценарий. Официант принес из столовой ленч на двоих, накрыл стол. Все происходило без слов. Джок обдумывал сцену, вникал в свои записи, сделанные ранее на обратной стороне каждого листа, а также на дополнительных цветных страницах. Наконец он поднял глаза и посмотрел мимо лысой головы Филина в окно, на видневшиеся вдали горы.
Что-то произошло в сознании Джока. Проблема была решена. Он вдруг сказал:
— Да?
Марти растерялся, что случалось с ним крайне редко.
— В чем дело, Марти? Вряд ли ты арендовал вертолет только для того, чтобы съесть тут дрянное жаркое из баранины. Что случилось?
— Малыш, — сказал Марти. — Мне позвонили из Нью-Йорка. Им кажется, мы упускаем шанс в отношении паблисити. Если «Лайф» хочет отдать нам разворот, может быть, даже обложку, глупо отказываться. В конце концов, когда речь идет о картине с восьмимиллионным бюджетом, небольшая предварительная реклама никому не повредит.
— «Лайф» отдал «Потрясающей истории» целый разворот плюс обложку. А фильм потерпел фиаско, — сказал Джок, отодвинув жаркое из баранины и взяв чашку с охлажденным черным кофе.
— Ты знаешь, что говорят о Джордже Стивене: только великий режиссер может потерпеть такую великую неудачу. С обычным человеком такого бы не случилось.
Филин обмакнул кусок баранины в соус, посмотрел на мясо и продолжил:
— Нью-Йорк хочет поговорить о контракте. Но я их удерживаю. Чем сильнее они давят, тем сильнее я сопротивляюсь. Если картина оправдает те надежды, которые все возлагают на нее, любой заключенный сейчас
«Конечно» было ключевым словом в лексиконе Филина. Оно говорило о том, что Джоку пора переключить внимание с кофе на Марти.
— Конечно, Нью-Йорк чувствует, что скоро получит большую кассовую картину. Чем меньшее расстояние отделяет их от нее, тем сильнее они волнуются. В конце концов они боятся акционеров. Поэтому они молят Господа о том, чтобы в последнюю минуту ничего не стряслось.
— В смысле? — сухо произнес Джок.
— Ну… например… девушка подвержена нервным срывам. Если с ней что-нибудь случится…
— С девушкой все в порядке!
Джок не стал добавлять: «За исключением того, что она больше не ляжет со мной в постель».
— Хорошо. Хорошо, — сказал Филин. — Еще они беспокоятся о малыше Бойде. Он подходит для кинематографа? Хорошо выглядит на экране?
— Он вполне хорош. Справляется с ролью. Молодежи он понравится. Это важно.
— Несомненно, — поспешил согласиться Филин — сейчас всех интересовала реакция молодежи.
Внезапно перерыв закончился. Ассистент Джока постучал в дверь трейлера и сообщил, что съемочная группа уже вернулась. Филину пришлось заговорить быстро; Джок знал, что теперь речь пойдет о главной, истинной цели их встречи.
— Нью-Йорк испытывает беспокойство и по другому поводу. Из-за некоторых трений. Я бы хотел вернуться в Лос-Анджелес, позвонить в Нью-Йорк и сказать им, что ты и Престон Карр отлично ладите…
Филин выдержал паузу. Джок тоже молчал. Он допил кофе, взял папку со сценарием и шагнул к двери. Финли обернулся и тихо произнес:
— Марти, дорогой, вот что я тебе скажу. Садись в свой чудесный арендованный вертолет, отправляйся в Лос-Анджелес, звони в Нью-Йорк и скажи им следующее: какие бы слухи до них не доходили, все обстоит отлично. Например, ты можешь объяснить им: когда я считаю, что для фильма полезно, если Престон Карр и Дейзи Доннелл спят вместе, я поощряю это. Нью-Йорк может не беспокоиться о том, кто с кем спит. Они должны беспокоиться только о том, что происходит на экране. Дорогой, никто не трахает девушку Джока Финли без его разрешения! Ясно?
Только сейчас Марти Уайт понял, какую глубокую рану Престон Карр нанес своим поступком Джоку Финли. Теперь Филин мог до конца понять то, что пытался сказать ему Джо Голденберг.
— Что касается всего остального, — продолжил Джок, — то ты прибыл сюда вовремя. Ты увидишь своими глазами то, что я собираюсь сделать с этой сценой. А потом ты сможешь вернуться назад, позвонить в Нью-Йорк и сказать им, что мне платят за работу над фильмом, а не за то, что я трахаю звезд!
Джок не просто покинул трейлер. Он вылетел из него как ракета и поспешил на съемочную площадку, где люди ждали его распоряжений. Ничего не говоря, Джок сыграл сцену сначала за Карра, потом за Бойда и, наконец, за Дейзи. Все стояли и молча смотрели на него. Карр, Дейзи, Бойд присоединились к съемочной группе. Люди встревожен но переглядывались, но никто не раскрывал рта, пока Джок внезапно не произнес: