Голод
Шрифт:
Делая вид, что окидываю взглядом окрестности, я как бы ненароком повернулся к ней правым боком, а левую столь же невзначай опустил в карман. Там у меня лежала ладанка. Она, если можно так выразиться, досталась мне в наследство от одного дезертира-самокатчика. Тот хранил в ней ладан из самого Иерусалима. По крайней мере, самокатчик утверждал именно так. Может, и приврал, но это вряд ли. Демон, помнится, с того ладана знатно прочихался. Чуть мозги не вычихал наружу.
У меня в ней был ладан из Александро-Невской лавры, что в Петрограде. Может, и пониже классом, чем Иерусалим,
Хвост был тонкий, длинный и раздвоенный на конце. Каждый кончик заканчивался острым шипом ядовито-зеленого цвета. Сомневаюсь, что он действительно был ядовит, скорее, шип казался выточенным из темного изумруда с черно-зелеными прожилками, но ткнет таким – всё равно мало не покажется! Надо быть с ней поаккуратнее.
– Знаете, а у меня тоже есть для вас сюрприз, - сказал я.
На лице барышни отразился живейший интерес. По краю полянки у нее за спиной неуклюже крался Факел с огнеметом наготове. Барышня навострила туда ушки, но взгляд ее не отрывался от меня. Я потянул ладанку из кармана, одновременно нашаривая пальцами защелку. Она – тугая, поэтому лучше было бы ее отщелкнуть заранее.
– Люблю сюрпризы, - прошипела барышня, и тут же уточнила человеческим голосом: - Приятный?
– А вот сейчас и узнаем, - ответил я, одновременно большим пальцем подцепив защелку.
Сегодня она поддалась на удивление легко. Я шагнул к барышне, протягивая ей ладанку. Ольга Львовна наклонилась вперед. В ее глазах промелькнуло удивление. Я одним движением пальца откинул крышку. На ней красовался Георгий Победоносец, но изображение уже настолько стерлось, что его было сложно опознать. В воздухе поплыл аромат ладана. Барышня резко отпрянула и взмахнула крыльями. Я рванулся к ней. Она хлестнула меня хвостом. Каким-то чудом я увернулся от шипов, а то бы прямо по лицу заехало, но не удержал равновесие и завалился на спину.
– Глаз, стреляй! – раздался крик Факела.
Барышня стремительно умчалась вверх. Не вставая с земли, я поднял винтовку, одновременно скосив глаз на предмет: где там Факел? Не накроет ли меня заодно с горгульей из огнемета? Факел топал ко мне. Горгулья метнулась в сторону. Я попытался взять ее на прицел. Горгулья заплясала в воздухе.
– Да чтоб тебя, - прошептал я.
– Эта вещь принадлежала моему отцу! – крикнула сверху барышня своим человеческим голосом. – Откуда она у вас?!
– Ваш отец погиб в бою! – крикнул в ответ я; и, если отбросить детали, это было чистой правдой. – Его убили бесы!
– Как глупо с его стороны, - громко прошипела барышня.
– Он защищал вас от нечисти! – снова крикнул я. – А вы присоединились к ним!
– Мы сами по себе! – донесся с неба объединенный голос. – Мы свободны!
Я торопливо поймал левое крыло в прицел, и выстрелил. Горгулья, словно предчувствуя опасность, в последний миг метнулась вправо. Я передернул затвор. Горгулья взмыла ввысь, и скрылась за тучами. Остался лишь ее смех, по-человечески
Факел подошел ко мне и протянул руку. Я поднялся на ноги. В облаках промелькнул силуэт горгульи, но так быстро, что я не успел разобрать – была ли это Ольга Львовна или какая-то другая тварь.
– Я хотел спасти ее, - сказал я.
– Да, я так и понял, - отозвался Факел. – Ладан, да?
Запах еще висел в воздухе.
– Так точно, - сказал я, заглядывая в ладанку.
Мне удалось не растерять ее содержимое. Я закрыл крышку и защелкнул застежку. Защелкивалась она тяжело.
– Интересное решение, - сказал Факел. – Но не сработало бы.
– Почему? Бесов от ладана еще как корежит.
Одно время его даже хотели использовать для защиты наших позиций. Однако бесы лишь отпугивались, а когда ладан заканчивался – а заканчивался он слишком быстро – они всегда возвращались.
– Ольга Львовна была одержима не бесом, - напомнил Факел. – Но ты не переживай. С бесом бы тоже не сработало.
Умеет он утешить.
– Нет, - продолжал Факел. – У нас, к сожалению, есть только одна возможность спасти одержимого.
Так всё-таки есть!
– И какая же? – спросил я.
– Убить его, - ответил Факел. – Или ее. До того, как она полностью обратится. Нечисть отправит ее душу прямиком в ад, а вот если мы успеем ее убить, то ее душа попадет на суд к Господу. Он милостив. Авось и простит.
Я только хмыкнул. Тихо и печально.
– Буду молиться, чтобы Господь послал нам шанс спасти ее, - добавил Факел. – А здесь нам больше делать нечего.
Выглядело так, будто он прав. Горгульи проносились в небесах, даже не снижая скорости. Должно быть, сюда они наведывались только проверить, как дела у нового члена стаи. Мы с Факелом интереса у них не вызвали. Впрочем, это вовсе не означало, что нам имело смысл торчать здесь на виду у всех пролетающих мимо тварей. В конце концов, наш налет на гнездо тоже планировался как сюрприз.
– Как думаешь, - спросил я, когда мы вновь зашагали под сенью деревьев. – Зачем она вызвала инквизицию, если уже была одержимой?
Факел пожал плечами.
– Причин может быть много, - неспешно произнес он. – Возможно, она хотела насолить здешней нечисти. Или рассчитывала отвести от себя подозрения. Я ведь чувствовал, что с ней что-то не так, но тоже подумал: раз она сама нас вызвала, значит, ошибся. А ведь должен был сообразить, что полицейский чин – не какой-то там беженец. Его пропажа непременно привела бы к расследованию.
– Еще пара дней, и всем было бы не до него, - возразил я.
– Ольгу Львовну могли не посвящать в сроки операции, - ответил на это Факел. – Горгульи ведь сами по себе. Свободны. Пока не придет демон и не прикажет, что им делать, - последнюю фразу он проворчал, а затем покачал головой, поражаясь легковерию барышни. – Ох, Ольга Львовна, Ольга Львовна. Свободная и никому не нужная – это всё-таки разные вещи. Понимать надо! Вот выбросит ее эта горгулья в ад, будет ей свобода, - он снова покачал головой, и хмуро добавил: - Да и мы тоже хороши! Упустили.