Голодные игры

Lupa

— Скорее, скорее, — торопит он, — ей уже не помочь. Сэм, шевели ногами, это приказ!

И я по привычке подчиняюсь.

Мы бежим и бежим, задыхаясь от дыма, уже совсем нечем дышать, как вдруг вырываемся в чистый, нетронутый лес — и тут же без сил валимся на землю. Пламя разочарованно ревет, сдерживаемое силовым полем, и тут на меня накатывает понимание.

Слез нет, как будто они все кончились с криками пересмешниц. Лежу и тупо гляжу в небо. Наверное, стреляли из пушки, просто было не до того. Дин подбирается ко мне, садится на корточки.

—

Надо идти, — говорит он, — Сэм, надо идти.

Я хочу его ударить, хочу сказать, чтобы отвалил и оставил меня в покое, потому что ну как я могу куда-то идти, когда Джесс осталась там? Но ничего из этого я не делаю, потому что Дин ни в чем не виноват.

Зато я знаю, кто виноват.

Я поднимаюсь на ноги и ору во весь голос:

— Люцифер!!! Люцифер, проклятая тварь, я до тебя доберусь! — Внезапно я успокаиваюсь и внятно и четко добавляю: — Я отыщу тебя где угодно, на небе, под землей, и последним, что ты увидишь в жизни, будет мое лицо. Я тебе обещаю.

И мы идем дальше.

Пот заливает лицо, воды совсем не осталось и очень хочется пить. Утешаю себя тем, что в тринадцатом дистрикте напьюсь вволю. Главное, чтобы все побыстрей закончилось и никто не погиб. Никто больше не погиб…

Издалека уже видно озеро, когда Дин останавливается.

— Прислушайтесь. Слышите что-нибудь?

Навостряю уши, но ничего не слышу. Потом до меня доходит: в лесу никогда не бывает так тихо. Только когда рядом что-то большое и очень опасное.

— Смотрите! — Джо вскидывает руку.

Между деревьев мелькает фигура. Это человек, и он быстро приближается к нам. Беру наизготовку топор, наследство от Аластора, Дин и Джо встают рядом со мной, полукругом, готовясь отразить нападение. Трибут совсем рядом, я напрягаю мышцы, но… он с той же скоростью проносится мимо. Мы недоуменно переглядываемся — от чего он спасается?

Раздается тоскливый вой, и между деревьями мелькают покрытые мехом существа. Они приближаются еще стремительнее трибута, и их не меньше полудюжины.

Это переродки.

И мы ударяемся в бег.

Переродки — твари сродни тем дьявольским сойкам, порождения лабораторий Капитолия. Они похожи на помесь волка и обезьяны, только гораздо крупнее и сильнее обоих. И гораздо умнее.

Мы снова бежим, хотя сил уже нет, ноги как свинцовые, и в голове колотится единственная мысль: надо переставлять их, одну за другой, надо добраться до Рога и залезть на него, и тогда они нас не достанут. Сбоку, чуть поодаль, раздается дикий вопль и рычание, наверное, переродки все-таки догнали того бедолагу. Я наддаю еще, легкие будто разрывает воздухом, они еще не отошли после дыма, и каждый вдох как пытка.

Один из переродков, видимо, самый шустрый — или самый нетерпеливый, поскольку другие пока довольствуются несчастным трибутом, — оторвался от своих собратьев и теперь буквально наступает нам на пятки. У озера мы сворачиваем, и приходится сбросить скорость. Тут-то он и прыгает.

На Дина.

Дин кричит и отмахивается от него мечом — тот кажется игрушкой

по сравнению с мощным телом зверя, — я в ужасе вижу, как на груди и животе Дина появляются алые полосы, кидаюсь к нему на помощь, но Джо, она ближе, меня опережает. С диким визгом она втыкает в бока переродка сразу два ножа. Тот ревет и оборачивается к ней, набрасывается на нее, сбивает с ног. Мы с Дином слаженно всаживаем в него свое оружие и отбрасываем тварь прочь. Переродок еще шевелится, пытается подняться, но Дин мигом перерезает ему глотку и оборачивается к Джо.

Та лежит на траве, белая как мел, и прижимает ладони к животу. Я нутром чую: дело плохо.

Дело так плохо, что когда Дин нагибается, чтобы поднять ее, Джо вскрикивает и отпихивает его, отняв руку от живота. Я вижу зияющую рану, в глубине которой что-то шевелится, и мне становится дурно.

— Все, ребята, я пас, — шепчет Джо и улыбается запекшимися губами. В уголке ее рта проступает кровь. — А вы лучше поторопитесь, того парня им надолго не хватит. Давайте, сделайте это по-быстрому да бегите дальше.

Я не сразу понимаю, о чем она, потом до меня доходит.

Дин долго смотрит на Джо, потом его лицо суровеет. Он залезает в карман куртки и достает небольшую гранату.

— Возьмешь? — спрашивает он. — Тут все просто: выдергиваешь кольцо и нажимаешь кнопку. Взрыватель сработает, когда ее отпустишь.

Джо кивает, и Дин опускается на колени, чтобы отдать ей гранату. Он прижимается губами к губам Джо, утыкается лбом ей в лоб, и тут я вспоминаю, что Джо всегда была в него влюблена. А он относился к ней как к сестре.

Теперь меня душат слезы.

Взрыв раздается, когда мы уже у Рога. Помогая друг другу, забираемся на самый верх; нагретый за день металл обжигает ладони до волдырей, но мы не обращаем внимания на такие мелочи.

Нас осталось двое.

Я и Дин.

Возможно, жив еще кто-то из трибутов, двое или трое, но мне уже все равно. Чтобы спастись от обломков купола, мы должны спрятаться в Роге, но там переродки, и Дин такой бледный, и его раны продолжают кровоточить.

— Давай взорвем эту гребаную арену, — лихорадочно шепчу я, — хрен с ней, с речью. Уйдем во цвете лет и станем героями Панема, а? Будем братьями, которые смогли.

Дин хрипло смеется, но тут же кривится от боли.

— Погоди помирать, Сэмми, мы еще побарахтаемся.

Переродки добегают до Рога и окружают его. Но ничего не предпринимают. Я знаю, чего ждет Люцифер, — что мы с Дином будем сражаться друг с другом.

— Выкуси, ебаный сукин сын! — ору я.

И вновь вспыхивает пламя.

Вокруг стена огня, и она сжимается. Вопят переродки: огонь поглощает своих детищ. Должен остаться только один, и тогда все кончится.

Жар нестерпим, Рог все больше накаляется, а Дина не держат ноги. О том, чтобы слезть вниз, не может быть и речи. Я опускаюсь на колени, поддерживаю голову Дина. Весь мир съежился до нас двоих и оранжевых сполохов. Кажется, протяни руку, и можно дотронуться.