Голос крови
Шрифт:
– Да? – ошарашено переспросила я. Мои воспоминания о предыдущих ночах, проведенных весьма бурно, вопиюще противоречили заявлению достопочтенного Ши.
– Вот именно! – размашисто закивал обитатель Шадизара. – Понимаю, Хасти в первую голову маг, а такое ремесло требует забыть о многих радостях жизни, но…
– Мерзавец! – оглушительно прогрохотал выбравшийся на дорогу Эллар, слегка напоминавший крайне разъяренное воплощение кого-нибудь из древних богов. – Стоило прикончить тебя еще тридцать лет назад!
– Такова у Хасти манера говорить: «Здравствуй, Ши, очень рад
– Перестань кричать, – я толкнула лошадь каблуками, преградив Эллару дорогу. – Не делай того, о чем пожалеешь.
– Верно, верно, госпожа, – льстиво поддакнул месьор Ши. – Хасти, ты бы остановился и послушал эту мудрую женщину!
– Ты видела, что он натворил?! – Эллар, решив возвести ничего не понимавшую Дану Эрде в сан судьи, обращался ко мне с таким видом, будто я знала окончательную истину.
– Я вижу луг с цветами, – как можно сдержаннее проговорила я. – С черными маками. Должно быть, выращивание подобных растений противоречит законам, но мне хорошо известно, что Заморийский протекторат никогда не отличался благочинием и уважением к распоряжениям властей. Убери меч, пожалуйста.
– Хасти, ты не заслуживаешь такой подруги, – высказался достопочтенный Ши Шелам. – Барышня Долиана, бросьте его на произвол судьбы. Причем немедленно. И кончай сверлить меня тем глазом, что у тебя пока остался!
Я наконец вспомнила, откуда мне знакома фамилия «Шелам» и поинтересовалась:
– Месьор Ши, вам случайно не известен молодой человек по имени Ларн Шелам? Он сейчас живет в Бельверусе, в заморийском торговом доме «Игдир и компаньоны».
– Известен и даже не случайно, – хмыкнул шадизарец. – Это мой старшенький. Он еще не попался на таскании мелочи из карманов честных горожан?
Эллар смерил давнего приятеля откровенно ненавидящим взглядом, забросил клинок в ножны и отвернулся, явно пытаясь взять себя в руки.
– Между прочим, именно я долгие годы заботился о сохранении и разведении твоих драгоценных цветочков, – оскорбленно бросил в спину Рабирийца Ши Шелам, и пояснил специально для меня: – Это Хасти привез в Шадизар семена, но, разумеется, побрезговал найти им достойное употребление.
– Зато ты не побрезговал! – с достоинством огрызнулся через плечо маг. – Обратил чужую память и скорбь в источник наживы!
– «Память» – два сикля за порцию, «Скорбь» дороже, три с четвертью, – невозмутимо отозвался месьор Шелам. – Вдобавок, в отличие от порошка лотоса, маковая соломка не вызывает привыкания. Не понимаю, чем ты возмущаешься. На этой удивительной земле обитают племена, много лет успешно извлекающие выгоду из скорби и памяти собственных народов. Кстати, недавно я вывел новый сорт, но пока не придумал для него подходящего названия…
– «Жадность», –
– Если не возражаешь, я предпочел бы поименовать его «Неблагодарностью». Или «Черной неблагодарностью», в твою честь, – задумчиво процедил почтенный Ши и махнул своим головорезам, изнывавшим от безделья на склоне холма. – Хотя нет, слишком много славы для такого зануды, как ты. Госпожа, эти цветы получат твое имя, согласна?
– Маки «Долиана», – задумчиво повторила я. – Мне рассказывали, что Шадизар – весьма своеобразный город, но я не представляла, до какой степени…
Троица громил, исполнявших должности сторожей, резво скатилась по откосу вниз, представив под ясные очи господина Ши Шелама свою добычу. Пленник, тощий и слегка косящий парень лет семнадцати, выглядел так, будто подсчитывал, сколько прекрасных мгновений жизни ему отпущено, находя итог малоутешительным.
– Вынюхивал, – с готовностью доложил страховидный тип в потрепанном туранском халате некогда ярко-изумрудного, ныне же пыльно-зеленого цвета. – Полдня крутился по окрестностям, потом слез вниз, срезал пару цветочков и припрятал, скотина!
– Куда только катится мир, – с почти подлинной скорбью вздохнул месьор Ши Шелам, мельком глянув на пленника. – Мальчик, неужели тебе опротивела жизнь? Или чужие доходы поразили скудное воображение?
– Господин Ши! – заблажил лазутчик, и, невзирая на аркан, сделал попытку шлепнуться на четвереньки. – Да разве я ж когда?.. Ни сном, ни духом!.. Только глянуть!..
– Сначала глянуть, затем шепнуть кое-кому под страшным секретом, чтобы я однажды застал мой холимый-лелеемый цветник выкорчеванным до последнего ростка? – грустно спросил пожилой шадизарец. – Врать сперва как следует выучись, щенок подзаборный… Я ж тебя знаю, как облупленного. Ты – Рамин. Рамин Гнилая Косточка. Твой старший – Дьола из квартала Сахиль, который согласится поджарить свои уши и сожрать их с острой кхитайской подливкой, если кто-нибудь укажет ему, где спрятана моя цветущая долина. Дьола – тупица, но я сам ему это скажу, а ты – всего лишь мелкая разменная монета. Понял?
Не знаю, как Рамин по прозвищу Гнилая Косточка, а я поняла все и сразу. Хорошо, что у Эллара есть давние знакомые в Шадизаре, а то мы бы не уехали из этой долины с траурными цветами.
Рамин, похоже, не сомневался в своей дальнейшей участи. Сел на корточки, по-собачьи глядя снизу вверх на Ши Шелама и тоненько поскуливая. Зрелище вызвало у меня сдержанное отвращение, однако я не собиралась оспаривать здешние традиции.
– Да оставьте вы его в покое! – презрительный оклик исходил от Эллара. Маг поднял руку, коротко и сухо щелкнули сложенные замысловатым жестом пальцы. Рамин Косточка закатил глаза, обмяк и свернулся на тропинке, прямо под ногами у топчущихся коней. – Ши, раньше в тебе не замечалось подобной кровожадности. Отвезите этого несчастного соглядатая подальше и бросьте. Через колокол он проснется и долго будет вспоминать собственное имя.