Голос Лема
Шрифт:
Подвал раскалился словно ад.
Рич вошел между телевизорами, удлинителями, шнурами и утыканными диодами терминалами. Сколько же его здесь было! SLEM выжрал ему Дом.
Рич случайно наступил на какой-то кабель, и небольшой компьютер возмущенно запищал.
— Прошу прощения, — сказал Рич и отодвинулся.
— Ничего страшного, — ответил шеф техников. Подал ему ладонь, сухую и сильную. — Кароль. Кароль Тихий. Инженер.
Только теперь Рич заметил его татуировки: бледные графитовые шипы (может, зубы, клыки какого-то хищника)
— Я понимаю ваше смущение, — Тихий время от времени щурился, раз за разом сосредотачивая взгляд на собеседнике. — Прошу принять мои искренние извинения.
— Хм, — Рич попытался отклеить штанины от бедер. В картонной коробке, лежавшей рядом с кабелем, на который он наступил, были уложены целлофанированные обложки его книг.
— Это мое? — спросил Рич.
— Да. Вернее — нет, мы привезли это с собой.
Рич расстегнул пуговицу рубашки.
— Филипп… — начал Тихий.
— Что? — спросил Рич.
— Что «что»? — удивился Тихий.
— Филипп.
— Я говорил с коллегой, — инженер указал на очкарика, стоявшего возле Рича.
— Я думал, ты оговорился.
— Хватит, — сказала Татьяна. Похоже, громче, чем хотелось.
Ее лицо уже не было молодым и свежим. Казалось, Татьяна ждала чего-то дурного, что произойдет раньше или позже. Похоже, она была значительно старше, чем показалось Ричу.
— Что… — начал Рич, в большей степени себе самому.
Из-за этой жары он не мог толком думать. Ладони потели и тряслись все сильнее.
Что они сделали с его женой? И, добрый Господь, как ее зовут?
Еще одна машина; работала громче, чем остальные, ритмичнее и все быстрее. Точно собиралась взорваться. Его сердце.
Когда он пришел в себя, лицо Кароля Тихого размазалось в бесформенное рыжее пятно. Весь подвал растекался, плыл из-за серебряной фольги на стенах. Замешательство: пот и слезы раздражали глаза.
Рич не мог вдохнуть. Чувствовал, как трясутся у него руки, от опухших пальцев до самых плеч. Так сильно хотел сбежать отсюда, от всех этих людей. Ухреначить максимально далеко, к Кейт, сильной и спокойной. К миру, где ее волосы с утра пахнут шампунем и приготовленным завтраком.
Он почувствовал себя таким одиноким — без нее и среди всех этих людей. Начал плакать.
Инженер Тихий только молча взглянул на него.
— Что вы сделали с моей женой?
Они смотрели на него, делая вид, что не смотрят.
— С Кейт ничего не случилось, — сказала Татьяна.
Уже стояла рядом, он не заметил, когда она сошла.
— Ничего не случилось.
— И ничего не случится, — добавила она. Тон холодный и точный, как разрез скальпелем. Нисколько не подходил к тому, что она говорила.
— Давайте поторопимся, — пробормотал Тихий.
Рич вытер глаза рукавом рубашки и хлюпнул носом.
Он присмотрелся к татуировке. Не отвечал. Не было сил на ответ или что-то другое. И так едва стоял.
Он стиснул веки.
Открыв глаза, он вернулся в подвал.
Машины тихонько пикали. SLEM окружал его. Пребывал в нервном, электромеханическом ожидании.
— Здесь, — сказал Тихий.
Показал на техника, стоявшего возле устройства, что выглядело так, будто вместе соединили радио, магнитофон и машинный двигатель. Щель впереди выплевывала витки бумажкой ленты, заполненной кириллицей.
Техник подал Ричу наушники.
Те едва налезли ему на голову.
Пиканье прекратилось.
— Я ничего не слышу.
Молодой техник переключил какой-то тумблер.
Рич вскрикнул.
Тот голос. Это был тот голос.
<…можешь перепилить запястье полотном…>
Голос из Ночного Кухонного Приключения.
Рич сорвал наушники с головы.
— Imenno, — молодой техник кивнул, глядя на строки цифр, которые высветились на мониторе рядом.
SLEM затрясся и стал распечатывать по-русски, явственно возбужденный.
А на Рича бесшумно обрушилась Великая Тень.
Из темной пустоты он попал в полутьму, свет едва сочился из-под пропыленного абажура.
Они сидели друг напротив друга, среди теней зала. Рич в большом, вонючем кресле. Агенты ФБР на тахте. На низком столике между ними стояли три стакана с водой. За агентами — уже только стена.
Агент Слаттери задумчиво поглядывал на него своим кондоровым взглядом. Агент Хамм сосредоточился на пледе. Легонько улыбался, а его брови изгибались дугой, годами тренированная разновидность скучающего, но доброжелательного недоверия.
— О, господа, — начал Рич. — Как я рад вас видеть.
Агент Слаттери просиял и энергично закивал, будто услышал похвалу, которой отчаянно гордился.
— Мне снилось, что меня украл КГБ. И привез сюда. Ерунда, верно?
Доброжелательное недоверие агента Хамма словно возросло.
— А весь подвал у меня нахерачен советскими технологиями. У одного из техников была татуировка на лбу. Словно у какого ублюдка.
— Хорошо, что вы уже проснулись, — произнес со своим странным акцентом Кароль Тихий, появляясь рядом с креслом.
— Ох, — вздохнул Рич. — Без обид.
— Пустое, — ответил Тихий. — Когда-то я был антропологом. Приятного аппетита.
Подал Ричу два стакана. В первом было с десяток разноцветных таблеток. Во втором — молочный коктейль.
Рич взглянул на агентов. Слаттери кивнул.
— Вы на их стороне, — сказал он агентам больше с удивлением, чем с обидой.
— Более-менее, — ответил Хамм.
Он все еще улыбался, но Рич заметил, что Хамм бледный и уставший. Напоминал лицо трупа в кухонном окне.