Голос Лема
Шрифт:
— Осталось еще какое-нибудь пиво?
— Погоди-ка. Одно. Но теплое. Хочешь?
— Хочу.
— Вы, американцы…
— Ну что?
— Ничего.
— Что ты радуешься? И куда вы меня заберете?
— Я уже говорил. К тебе домой.
— Врешь.
— Не вру.
— Врешь.
— Как пожелаешь.
— Он не врет, Рич.
— Хм.
— Что?
— Так зачем был пляж?
— Я действительно хотела поговорить о книгах. И — видишь…
— Возьми…
— …поговорили мы…
— …пошли на хер.
— Я…
— Ей
— Пошел на хер.
— Пока все не приготовим. Ты бы помешал и наделал бы шума. А мы спешим.
— Спешим?
— Мы должны успеть до рассвета.
— С чем? Пока не будет готово что? Отвечай. Что будет готово?
— Ты увидишь, Рич.
— Пошел на хер.
— Как скажешь.
— Я вам не верю. Зачем ты мне это говоришь? Это было слишком рискованно. А если бы я не согласился? Там, возле магазина. Вы бы меня выкрали? Дали бы по голове и кинули в багажник?
— Таких больших багажников нет.
— Я мог бы не согласиться пойти на пляж.
— Не мог.
— Мог.
— Без шуток. Мы знали, что ты согласишься.
— Да, сука, вы знали.
— Конечно.
— Ясно… Эй. Слушай, разблокируй окно.
— Я же говорил: без шуток.
— Хочу выкинуть пиво. Оно и правда скверное.
— Дай ей, она выкинет.
— Дай мне.
— Прекрасно.
— Вы меня убьете.
— Рич.
— Убьете меня. Я вижу, как ты нервничаешь.
— Мужик. Захоти мы, захерачили бы тебя сразу после твоего разговора с сестрой жены. Зная, что у нас будет достаточно времени.
— Ты себя хорошо чувствуешь, Рич?
— Что?
— Ты себя хорошо чувствуешь?
— Да. Фантастически. Иисусе, ну ты и калека.
— Что?
— Словно калека. Ты водишь, словно калека.
— Это из-за автомата.
— Ага. Ясно.
— Ну. Мы на месте.
— Что оно такое?
— Страховка.
— Зачем это, Татьяна?
— На всякий случай.
— Я выйду, а ты выстрелишь мне в спину и уедешь.
— Хватит торговаться. Пошел на хрен из машины. Все. Пошел на хрен, говорю. Хорошо. А теперь мы все заходим внутрь.
— Рыба.
— Что?
— Моя рыба. Осталась внутри.
— Сука, да я…
— Я возьму.
— Ок, ок. А теперь — в подвал.
— Куда?!
— В подвал.
— Зачем?
— Не бойся.
— Эй, внутри горит свет.
— И хорошо. Открывай дверь. Только осторожно.
— Что… Но… Эй, кто эти люди? И что за устройство?
— Это SLEM. Soviet Linguistic Emulation Module.
Рич стоял на пороге, наверху лестницы, смотрел внутрь подвала и не мог поверить. Помещение было полно чужих людей и суперсовременным советским оборудованием.
С десяток техников толклись на тридцати двух
Никто не произнес ни слова. Аппаратура продолжала щелкать, пищать и трещать, мигали лампочки, а сообщения высвечивались на терминалах самых разных форм и размеров. Советское оборудование колонизировало тривиальную американскую повседневность. Стиральная машина, сушилка, ящик для инструментов — все они исчезли под подмигивающим и пикающим электромусором. Кибернетическое вторжение в утробу его Дома.
Долгий миг молчания. Рич таращился на техников. Техники таращились на него, обмениваясь друг с другом многозначительными взглядами. Машины шумели, пикали и скрипели иголками, непрестанно что-то печатая.
Снизу веяло жаром. SLEM вонял мужским потом, бумагой и горячим пластиком. Рич оперся на косяк, чувствуя головокружение. Только теперь он увидел, что стены и потолок подвала плотно выложены материалом, напоминавшим толстую алюминиевую фольгу.
Взгляды техников начали концентрироваться на чуваке, который стоял за самым большим монитором. Человек снял толстые очки, положил их в карман халата на груди и двинулся к лестнице. Он был возраста Рича и еще более заросший: густые патлы плавно переходили в рыжую бороду, спутанную с почти морковными бакенбардами, что заканчивались где-то на уровне ключиц.
— Добрый вечер, — поздоровался рыжий, остановившись у лестницы. У него был странный акцент, но говорил он не как коммуняка. — Прошу вниз. Уже время.
Холодные ручейки пота один за другим текли под рубашкой Рича. Горячие волны плескались внутри него, будто огромная электрическая собака дышала ему прямо в лицо.
Все стояли и смотрели.
Уже время.
Он почувствовал своего рода облегчение. Они его не убьют.
Он повернулся. Дмитрий и Татьяна стояли за его спиной. Он видел, что они нервничают.
Из кухонного окна за ними на него смотрел труп. Лицо — синее и хмурое — висело во тьме подъездной дорожки. Лицо отчего-то знакомое.
— Время, — повторил снизу рыжий техник.
Татьяна сообразила. Повернулась. Но трупного лица в окне уже не было.
Косяк навалился на Рича, но тот сжал его еще сильнее и не дал себя опрокинуть.
Меня не убьют?
Рич пошел вниз, осторожно, ступенька за ступенькой. Странная мысль: он чувствовал себя словно на конвентах. Все смотрели на него, молча и в нервном ожидании. Это были те несколько секунд, когда он находился в центре всех миров.