Голоса возрожденных
Шрифт:
Сэл, отпрянув от урпийки, приблизилась к нему, выискивая в своих мыслях нужный ответ. Ее глаза бегали из стороны в сторону, от угла к углу, но там, куда падал девичий взгляд, была лишь тьма.
– Я всем сердцем надеюсь, что это не так, – ответила она.
– О ее судьбе могут поведать моргулы. Именно эти псы за королевскую награду протащили нас через арку, возможно, она их пленница.
– Моя Клер, – прослезился Барни. – Мой ребенок.
Сэл ничего не знала о беременности своей спутницы, она представить не могла, как тяжело было сейчас парню, застрявшему в неопределенности.
Вдали
Глава 8
То, что в силах и вне сил
Первым с многоуважаемой Вессанэсс встретился торговец Гурдобан в тот момент, когда шлюпки усилием десяти мужских рук затаскивали на песчаный берег. Рихт Эбус Гарпин Сайленский благородно подал ей руку, и королева сошла на берег с тревогой, переполняющей ее усталые глаза. Она поприветствовала старого друга и попросила прощения за свой измотанный вид, он поклонился ей, размышляя, что же у нее на уме. С другой шлюпки сошел герой Кибуту, которого королева достойно вознаградила тремя тысячами изумрудных пет. Все гордились его поступком, а капитан Пидмен, нависнув вражеской тенью над парнем, ждал объяснений, какого черта он посмел воспользоваться «Депоннэей». Более того, почему команда этого треклятого судна не воспротивилась приказам всего лишь бравого гатвонга.
Не теряя времени, торговец посмел спросить Вессанэсс о ее скорых намереньях по отношению к девушке, между тем обращая королевское внимание на то, о чем говорит ему совесть.
– Что вы планируете сделать, о великая Вессанэсс? – спросил он, посмотрев на нее глазами не только друга, но и обеспокоенного отца.
Сначала она не знала, что ответить, совет, на который наследница полагалась во многом, со смертью Бирвингии и потерей Армахила, казалось, утратил свой вес. В нем остались только те, чьи слова вызывали сомнения. А сомнения не давали ответа.
– Я не знаю, что вам сказать, – ответила королева, приметив настороженный взгляд своего грозного рихта.
На Салксе его напутствием было только одно: что девушка должна возвратиться в Гастэрот и умереть во имя будущего народа. А теперь он чувствовал, что Вессанэсс готова отвергнуть его единственный совет.
– Мы совершили много ужасного, уподобившись зирданским варварам, – произнес Гурдобан. – Самое время исправить свои ошибки. И прежде чем сопроводить вас к напуганной, невинной девушке, я хочу быть уверенным в том, что вы не совершите еще больших ошибок.
Королева, подойдя вплотную к торговцу, облокотилась на его плечо, чем вызвала всеобщее недоумение. Ее губы приблизились к его уху, из-за чего рядом стоящая Сэйла покрылась мурашками.
– По-моему, вы единственный мой друг, – прошептала она. – Мне сейчас дурно от того, что меня хотела отравить моя фрейлина, но я стойко борюсь с этим. Никому об этом не говорите. Больше не будет радикальных методов. Я хочу, чтобы мой народ меня любил, любил как прежде, не путем затравливания и казней неугодных, а путем всеобщего
Она отпрянула от его тела, и Сэйле стало спокойней. Петитата, прижимаясь к матери, рассматривала стражников Гарпина и не понимала, почему они одеты во все доспехи. А потом ее отец повел королеву Вессанэсс в хижину тайку, и эскорт из стражников проследовал за ними. Гарпин замыкал этой строй, недобро посматривая на королеву, уже который раз не оправдывающую его надежд. Он хотел бы видеть ее сильной, властной и готовой на крайние меры. Если уж Салкс считал себя самым великим из прочих, то поступки его королевы должны были быть соответствующими.
Стуком в дверь торговец возвестил Аккертона о желании войти, и парень отпрянул от двери. Его глаза округлились, когда в распахнутую дверь вошли королева и ее верный пес Эбус. Гурдобан следовал за ними. В головах Дженсена, как и Фостера, запульсировали воспоминания вперемешку с подоспевшей ненавистью. Вот кто их пытал в темнице Гастэрота, а женщина, облаченная в красное, смотрела на все это в стороне, повелевая продолжать. Еще одного, именуемого Локвудом, среди них не было. Уж ему-то Барни сразу бы врезал.
Сэл стояла в углу вместе с Фендорой и Франком, а врачеватель поспешно покинул свой чертог. В глазах девушки горел огонь, те остатки, что не сошли вместе с ударом ножа в живот белокурой Савистин. Это была ненависть, что изжила из тела довлевший над мыслями страх. Королева смотрела на нее, на блеск золотых сплетений короны, кристаллов на ней, и не понимала, с чего начать разговор. Благо Гурдобан решил эту проблему, начав первым.
– Непростая ситуация, – сказал он, – когда ненависть так отчетливо читается в глазах многих. Я попрошу вас, мои друзья, сейчас забыть обо всем, что было, то были крайние меры, о которых присутствующие здесь раскаиваются. По воле богов наверняка всех народов, населяющих архипелаг, мы все живы. И останемся живы, только помирившись друг с другом.
– Как можно помириться с тем, кто хотел отнять твою жизнь? – спросила Сэл, выйдя чуть вперед, поближе к торговцу.
Она заглянула в амийские глаза, коснулась его руки, и он почувствовал всю тяжесть мучений, выпавших на ее долю.
– О, великий думает! – воскликнул он. – Столько боли.
– Мои методы были губительными и презренными, – обмолвилась Вессанэсс. – Мною двигало желание защитить свой народ и возвратить наш потусторонний мир.
Ее слова заставили всех затаиться и замолчать.
– Но более такого не повторится, – продолжала она. – Нам нужна корона, но мы найдем способ снять ее без смертельных последствий.
Сэл приблизилась к ней на расстояние вытянутой руки, так, чтобы она смогла разглядеть, что сделали с ней эти дни под Сестринскими Лунами. Истрепанный вид, ссадины, раны и зло в таких юных глазах.
– Вы правы, такого более не повторится, – ответила она королеве. – Теперь я в силах наказать обидчиков по заслугам. Наверняка вы уже слышали о светящейся сфере, уничтожающей все на своем пути. Вы породили эту силу, и эта сила может обернуться против вас.