Голоса возрожденных

Маслов Макс

Но иного было не дано. Тело Кэмбиса устремилось на дно глиняного погреба, над которым захлопнулась деревянная крышка. Старик и юноша дышали так, как будто целый час прыгали без остановки.

– Нужно открыть, – сказал Армахил.

В занавешенном наполовину окне красным свечением показался глаз килдрианского медведя. Чешуя рыбы чуди сделала его слегка размытым, но даже с этим искажением зловещим и пристально хищным.

– Вы откроете?! – голос королевы наполнил просторы комнат и заставил старика откликнуться.

– Одну секунду, о великая Вессанэсс, – произнес

он. – Вот только подкину в очаг пару поленьев.

Руки Сабиса стянули с койки окровавленное одеяло, пока Армахил ковылял до двери. Старик обернулся и, убедившись, что покрывало убрано, открыл дверь. Только тогда юнец приметил на столе иглу, лежащую рядом с чаном, полным кровавой воды. Но заметать следы было поздно.

На пороге в свете разгоревшейся лучины показалась статная королева, облаченная в камзол цвета алеющей тревоги.

Армахил покривился, увидев за ее спиной убийцу Гарпина в окружении пятерых стражников.

– Останьтесь за порогом, Эбус, – попросила его королева. – Вы здесь нежеланный гость.

– Зачем он вообще здесь? – поинтересовался старик, отойдя чуть в сторону, дабы освободить проход в малую прихожую.

Королева благодарно преклонила лик, потупив свет своих очей, что никогда прежде не делала.

Рихту Сайленскому подле нее это явно не понравилось, он, насупившись, отошел в сторону, тяжело склонившись на опору малого крыльца, а за его спиной мелькнула лохматая громадина, именуемая килдрианским медведем. А затем дверь обители затворилась.

Вессанэсс, по наблюдениям старика, всегда испытывала проблемы с построением личностных бесед, на этот раз было так же. Тяжесть повисла на ее губах, ямочки исчезли, обернув их изгиб во что-то, напоминающее разочарование.

– Все хорошо, вы можете мне довериться, – почел приободрить ее Армахил, утвердившись в обратном.

Довериться тому, кто прячет беглого преступника, – так себе перспектива. Но она, похоже, только и ждала этих слов.

– О мой друг, – печально произнесла страдалица. – За время после вашего ухода с поста старейшины Кэра-бата я дважды подверглась нападению со стороны моих подданных. Если не считать щепотку яда, подмешанную в мой кубок с вином, – ее щечки побагровели, словно от томящегося стыда. – Нынче народ ненавидит меня из-за утерянной короны, даже фрейлинам нельзя доверять.

– Фрейлинам тем более, они ближе всех к вам, – добавил Армахил, будто бы в назидании сотрясая указательным пальцем.

– Уже нет, – продолжила королева. – Мисса, самая молодая из них, заключена в Гастэрот за попытку отравления. Остальные подверглись допросу гатвонгом Зибелием Локвудом, они отлучены от меня и возвратятся в свои общины.

– Понимаю, почему вы в красном, – ответил Армахил. – Тревожные времена. Проходите, присаживайтесь на софу.

В тусклом свете королева обозрела обстановку маленькой захламленной гостиной, ее удрученный взгляд пожалел старика.

– Ох, не надо, – улыбнулся он. – Здесь, конечно, все скромно, но, стоит отметить, намного теплее, чем в стенах Батура.

– Может быть, вам нужна моя помощь? – королева, присев на софу, посмотрела

на Сабиса, что вовсю таращился в сторону Армахила, будто принуждая его эту помощь попросить.

Старик что-то промычал и покивал головой.

– Сабис, подкинь еще дров в очаг. Хочу, чтобы нашей гостье было комфортно.

Парень исполнил его просьбу, но взгляд таки не отвел.

– Было бы неплохо, – нехотя сказал старик, – если бы вашей милостью в эту лесную хижину доставили все мои вещи.

Он теребил подол своей изношенной мантии, сгорая от стыда, навалившегося тупуином на плечи. Таким она его точно не видела.

– Да, конечно, – ободрила его королева. – Все ваши вещи в целостности и сохранности доставят завтра же в это уединенное место. Все, кроме печати лидера Кэра-бата.

– Несомненно, – ответил Армахил. – Она мне не принадлежала.

Вессанэсс поникла, зажмурив свои опечаленные глаза. Ее щечки дрогнули, а рука возвысилась до груди. Наверняка под ее сердцем томилась другая боль, нежели беспокойство за свою жизнь. Дрова в очаге затрещали, и Сабис, посмотрев на королеву, понял, что своим присутствием ставит ее в неловкое положение. Он, поднявшись, поспешно пересек гостиную, пройдя возле своего старого друга, а после, накинув теплую робу, покинул сельский дом.

– Так-то лучше, – подметил Армахил. – Лишние уши нам ни к чему.

И королева более не стала скрывать цель своего визита.

– Присядьте рядом, – попросила она, как будто была обеспокоена за жизнь немощного старика. – Теперь глубоко вздохните и попытайтесь прочесть это послание.

Ее белоснежная ручка протянула к старческим рукам сложенный в несколько раз лист пергамента, на котором чернела гербовая печать аскийского народа – когтистая сова. Его тело накрыло таким леденящим холодом, что по спине побежали мурашки. Он уже надумал бог весть что и, сотрясаясь от страха, все же принял послание, нехотя развернув его.

От ощущения тяжести, осевшей на старческом лице, как и в королевских мыслях, Вессанэсс поспешно встала и тенью подошла к окну. Она не могла вынести гримасу его лица, те слезы, что падали с усталых глаз, бегающих по строкам, они наполнялись водой, как сэйланжские колодцы.

– Она мертва, – раскрылись его дрожащие уста и сомкнулись в подступившей раздирающей боли. Та Бирви, которая была единственной его подругой, перестала существовать, теперь он остался совершенно один.

Послание выпало из его немощных рук, тяжело упав к босым ногам, но его груз остался в районе содрогающегося сердца.

– «Северная Пирэлла» покинула королевскую гавань без объяснения причин, – вымолвила Вессанэсс. – Даже пронырливая аплера не дала нам ответа, что выискивала плодотворица на тех белеющих просторах. Все, что мы знаем, свелось к словам почтовика о полученном ею письме с Аскии. И больше ничего.

– Что говорит Бакина? – сквозь слезы спросил старик.

– Лишь одно: что не писала никакого письма, – ответила Вессанэсс. – Но кто писал, неизвестно.

– На письме была печать? – продолжал спрашивать Армахил, не смея поднять своих потерянных глаз.