Голова дракона
Шрифт:
— Пожалуйста, могу перечислить. Посетители, особенно пожилые, жаловались на сквозняки. Я распорядился задраить наглухо все форточки. Были жалобы на недолив напитков. Через аптечный склад я достал мерную посуду, и теперь наши посетители, принимая молочные коктейли, могут не только контролировать буфетчицу, но и самих себя: нанесенные на стакан деления абсолютно точно показывают, сколько граммов человек отправил в свой желудок и сколько напитка еще осталось. Одному посетителю, по образованию художнику, не понравились наши обои — мы их сменили, другому, музыканту, показался узким и однобоким
Я взял толстую, как принято говорить, амбарную книгу и полистал ее. Многие записи, вроде жалоб на обилие мух, были обычными, а некоторые показались мне оригинальными. Вроде этой: «У буфетчицы Насти слишком высокий бюст, что у части посетителей может вызвать нежелательные мысли, особенно у молодежи».
— Прочли? — спросил меня заведующий.
Я кивнул.
— Насчет мух нам особенно и хлопотать не пришлось. Похолодало, и они сами исчезли. А вот с Настей повоевать пришлось ей, видите ли, лавры зарубежных кинозвезд покоя не давали. Но слава женскому коллективу нашего кафе — утрясли и этот вопрос.
Пора было заканчивать беседу. Напоследок я спросил:
— А какие две претензии вам еще не удалось закрыть?
Заведующий проворно раскрыл книгу и указал на подчеркнутые жирной чертой критические замечания:
«31. В кафе крайне редко бывают молочные блюда, что противоречит его профилю, отраженному в вывеске».
«32. Если же такие блюда появляются, то их в рот нельзя взять, потому что приготовляются они из испорченных, прокисших молочных продуктов».
Когда я, возвратившись в редакцию, рассказал руководителю нашего отдела о посещении кафе «Молочный ручеек», тот пришел в восторг:
— Из тридцати двух предложений граждан выполнили тридцать? Молодцы! Пиши срочно репортаж. Для рубрики «В гостях у передовиков».
И я написал.
Жаль только, что при правке исчезло место, где описывалось мое расставание с заведующим кафе. Признаться, в ту минуту, когда я переписывал в блокнот пункты 31 и 32, меня поразила происшедшая в заведующем перемена. На его лице и в помине не было прежнего выражения довольства и блаженства. Наверное, в душевой иссякла вода и кто-то выключил вентилятор.
— Эта сценка неуместна в репортаже, — сказал редактор, вычеркивая абзац. — Поберегите ее для вашего будущего фельетона.
Пришлось согласиться.
ОПРОВЕРГАТЕЛЬ
Диалог в двух сценах
На сцене за письменным столом сидит Ф е л ь е т о н и с т, погруженный в процесс творчества. Входит т е т я П а ш а.
Т е т я П а ш а. Иван Иванович, пришел Опровергатель. Вас требует.
Ф е л ь е т о н и с т (решительно). Ну что ж, тетя Паша, просите!
Тетя Паша уходит. Входит О п р о в е р г а т е л ь, он разгневан. Видит на столе журнал,
О п р о в е р г а т е л ь. Это вы писали?
Ф е л ь е т о н и с т. Я.
О п р о в е р г а т е л ь. Как не стыдно!
Ф е л ь е т о н и с т (по-прежнему твердо). Не знаю, чем вызван ваш гнев, но надеюсь, вы не будете отрицать, что в прошлое воскресенье толкнули на стадионе пожилую гражданку и даже не извинились?
О п р о в е р г а т е л ь. Ложь, дело было совсем не так!
Ф е л ь е т о н и с т. Ага, значит, и в кино «Прогресс» вы не нагрубили билетерше Тане?
О п р о в е р г а т е л ь. Выдумка! Вы все переврали!
Ф е л ь е т о н и с т. И сотрудницы учреждения, в котором вы работаете, не плачут от ваших вечных придирок и колкостей?
О п р о в е р г а т е л ь. Подтасовка фактов, недостойная журналиста!
Ф е л ь е т о н и с т (накаляясь гневом). Значит, по-вашему, выходит, что передо мной невинный агнец? Это вы хотите доказать?
О п р о в е р г а т е л ь (нервно комкает журнал). Нет, я хочу доказать другое. Я хочу, чтобы вы поняли простую истину: право судить проступки отдельных граждан с высоких моральных позиций принадлежит не только вам, журналистам, а и нам, людям заблуждающимся и совершающим ошибки.
Ф е л ь е т о н и с т (растерянно). Я вас не понимаю…
О п р о в е р г а т е л ь. Не понимаете? А как же тогда расценить вашу попытку приукрасить и облагородить факты в этом злосчастном фельетоне? Вы утверждаете, что я не извинился перед женщиной на стадионе. Если бы это было так! А ведь я и ее мужа обозвал хамом.
Ф е л ь е т о н и с т. Но позвольте!..
О п р о в е р г а т е л ь. Не позволю! Возьмем случай в кинотеатре «Прогресс». Как можно было представить его на страницах печати в таком искаженном виде? Ведь я не нагрубил билетерше, а оскорбил ее. И она вовсе не Таня, а Татьяна Павловна, ей под пятьдесят, она мне в матери годится.
Ф е л ь е т о н и с т (еще в большей растерянности). Но ведь возраст — это только малосущественная деталь.
О п р о в е р г а т е л ь. Для вас, может быть, — да, а для меня она очень важна. Потом, вы упомянули в фельетоне сотрудниц нашего учреждения. А почему только их? Вы же великолепно знали, что от моего несносного характера страдает буквально весь штатный состав. Зачем вам понадобилось смягчать факты?
Ф е л ь е т о н и с т (в полном недоумении). Но чего же вы теперь хотите?
О п р о в е р г а т е л ь. Опровержения! После вашего фельетона мне стыдно глядеть людям в глаза. Почему вы не высказали всю правду обо мне, какой бы неприятной она ни была? Чему может научить меня и других такая половинчатая критика? Нечестно так поступать, товарищ Фельетонист! Я буду жаловаться на вас редактору!
Опровергатель, сердито хлопнув дверью, уходит.