Голова (Империя - 3)
Шрифт:
Они сели к письменному столу друг против друга и ждали.
– Ничтожная мелочь, но, на беду, для меня это был вопрос чести, - начал Терра.
– Приговор мне сейчас уже ни к чему.
– Тогда разреши поговорить с тобой о моих делах.
– Мангольф смотрел ему прямо в глаза.
– Что бы ты сказал, если бы я вздумал жениться?
Терра зажмурился. Рот у него был раскрыт, на лице отражалась напряженная и беззвучная борьба чувств.
Наконец Мангольф, не дождавшись вопроса, сказал:
– Не на Лее.
Тут Терра
– Иначе я употребил бы весь свой братский авторитет, чтобы помешать ей выйти замуж за авантюриста.
Мангольф не дрогнул.
– Я давно собираюсь поговорить с тобой начистоту.
Терра, не давая спуску:
– В тот вечер у нее на квартире это было незаметно.
Мангольф тяжело вздохнул.
– Мне хотелось оберечь ее от горя возможно дольше. Если бы это было в моей власти - навсегда! И ты должен помочь мне. Мы ведь друзья.
– Если мы и сегодня останемся ими, - сказал Терра, - значит, мы друзья.
– Кому бы я принес пользу женитьбой на Лее? Во всяком случае, не себе, - а я вправе прежде всего думать о себе. Карьера моя была бы кончена: место консула где-нибудь за океаном, на большее нечего и рассчитывать. А ей? Ей тоже пришлось бы пожертвовать собой. Остаешься ты. Неужели мы оба должны считаться с твоей щепетильностью в вопросе мещанских приличий? Решай! Я подчинюсь.
– Ты пристыдил меня, - сказал Терра.
– Я не владел собой. Больше это не повторится.
– Он принял торжественный вид.
– Продолжай! Невеста достойна своего счастья?
– Вот это я и хочу выяснить с твоей помощью, - мрачно произнес Мангольф и достал какую-то бумагу.
– Невестой будет госпожа Беллона фон Толлебен-Кнак - в том случае, если нынче вечером мы придем к положительным выводам.
– Идет!
– сказал Терра, ему стало жаль этого подвижника честолюбия. Сам он никого не утруждал вопросом своей женитьбы.
– У меня есть один второстепенный вопрос: решение зависит от тебя одного? Твоя избранница возражать не будет? И ее отец тоже?
– Беллона любит меня, - сказал Мангольф, сдвинув брови.
– Она была принесена в жертву господину фон Толлебену. Подобного опыта старик не повторит. К тому же он поклялся отомстить всему юнкерскому сословию. Я, при моем влиянии на Ланна, прямо-таки послан ему судьбой в качестве зятя. Прими во внимание, что Ланна не сегодня-завтра рейхсканцлер.
– Чистая работа!
– заметил Терра, словно дивясь механизму машины.
– Даже слишком, - сказал Мангольф, бросив взгляд в свою бумагу.
– На меня оказывают давление. Я могу попасться помимо моей воли. Всем заправляет графиня Альтгот.
– Со своим политическим салоном.
– Она в переписке с Беллой Кнак. Она принадлежит к тем немногим дальновидным людям, которые заранее принимали в расчет возвращение Кнаков.
– Что Альтгот на высоте, я не
– Она устроила у себя филиал ланновского салона, - пояснил Мангольф. Ланна, таким образом, приобрел неофициальную базу, где действуют в его интересах.
– Да и она не в накладе, ей больше не будут приписывать любовников. Политика - лучшее алиби. Догадливая дама - Альтгот!
Мангольф неодобрительно покачал головой.
– С ней надо считаться всерьез.
– Тогда слушайся ее!
– Нет, я только спрашиваю: чего она добивается для себя? Может быть, Кнак подкупил ее? Тогда я окажусь в дураках.
Несмотря на озабоченный вид Мангольфа, Терра едва удержался, чтобы не расхохотаться. Перед ним встало видение былых времен, дверь в родительский дом Мангольфа с дощечкой: "Мангольф, комиссионер". Шаткая скрипучая лестница ведет на вышку, а там маленькая комнатка, клетушка, пространство в один шаг, - и кто же там оборачивается, сумрачно хмуря чело?
– Тот самый, кто и сейчас склонил к нему чело и хмурится в сомнении, не обсчитывают ли его, предлагая богатейшую невесту Германии.
Терра не засмеялся.
– Здорово!
– заметил он.
Мангольф словно не понял его.
– Я верю только в свою зоркость, - продолжал он, - ну, еще, пожалуй, в твою.
– Так пустим ее в ход, - решил Терра.
– Выкладывай, какие у тебя подозрения.
– Подозрений нет, есть только баланс.
– Он протянул свою бумагу и, видя, что Терра растерянно вглядывается в нее: - Посмотри, прибыль и убытки сходятся без остатка.
Терра в самом деле увидел два проставленных друг против друга столбца статей расхода и прихода; с точки зрения считавшего, они, очевидно, сходились без остатка, ибо в конце каждой строки стоял нуль.
– Сейчас объясню тебе мой баланс, - заметил Мангольф и, в ответ на жест Терра, подвинувшего к нему бумагу: - Не надо! Я знаю его наизусть.
Он знал свой баланс наизусть, как Терра свой договор; и теперь, вычисляя снова, копаясь в нем и болея им, он горел на том внутреннем огне, который был знаком и Терра.
– Она богата, но скомпрометирована.
– Он провел в воздухе черту: - Я беден, но безупречен.
– Тут, правда, трудно решить, на чьей стороне выгода, - пробормотал Терра.
– Она меня любит, я ее не люблю, - продолжал Мангольф.
– Преимущество явно на твоей стороне!
– вскричал Терра.
– Постой! Правый столбец: я пасую перед богатством. Она же не только знает это, но и считает естественным.
– Просчет, - сказал Терра.
– Я не дворянин, и у меня совсем нет родни. Именно потому я и не наглец вроде Толлебена. У нее нет матери, зато есть пренеприятный отец.
– В итоге нуль, - сказал Терра.
– Я не офицер и не корпорант, зато я элегантней, чем обычно бывают эти господа, у меня тип иностранца, и я при случае не откажусь драться.