Голубка в Вороньем логе
Шрифт:
Изобразила раскаяние и вздохнула. Вот бы Фреджа нарушила общий запрет и все же разрешила ходить по замку в то время, пока в коридорах никого нет. Это бы существенно облегчило мне задачу.
Фреджа задумалась, покусала нижнюю губу.
А ведь она так и не показала мне мою комнату. Все еще размышляет: стоит ли оставлять меня на ночь? Часом, не решит вернуть в поселок под покровом ночи? Или сбросить с телеги где-нибудь по дороге...
– Вы не могли бы сказать, где я буду спать?..
– спросила я, потирая спину.
– Куда унесли мои вещи?..
Только
Взмахом руки Фреджа указала на портьеру из толстой ткани, расшитой алыми цветами:
– Спать станешь там. Места мало, зато всегда будешь под рукой. Посиди там до конца службы, а потом немедленно отправляйся на кухню.
Интересно, как я узнаю, что служба закончилась? Мод что-то упоминала о получасе, но в комнате вряд ли есть будильник. Хотя... лучше вначале проверить.
Я отодвинула портьеру, за которой находился небольшой альков. Узкая кровать, застеленная пыльным покрывалом. Шкаф, в который можно уместить не больше трех платьев. На низенькой скамеечке стоял мешок с моими вещами. Вот, собственно, и все убранство. Справлять нужду предполагалось в ночную вазу. Об отдельной ванной и речи не шло.
М-да, тяжеловато придется с гримом. Придется посещать общую мыльню рядом с кухней. И делать это ночами, когда никто не сможет заметить.
Не успела я разобрать вещи, как из спальни послышался громкий с присвистом храп. Фреджа задремала, не дождавшись лекарства от головной боли.
Проскользнула мимо нее на цыпочках. Выбралась в коридор, подхватила длинную юбку и с прытью, недоступной женщине моего предполагаемого возраста, помчалась в детскую. Лишь бы никто не попался на пути. В противном случае придется долго и усиленно оправдываться. Но время поджимало, а второго шанса разговорить Мод могло и не представиться.
Корбл
Облаченный в подобающие магистру одежды, Корбл поднялся в спальню матери за дочерью. Верена не любила посещать капеллу, всячески старалась избежать печальной участи. Но разве можно сбежать от проклятия? Оно настигнет в любом месте, невзирая на возраст и пол.
Открыв дверь, Корбл на секунду замер. Время точно повернулось вспять, и пред ним вновь Катерина, держит Верену в объятиях. Прекрасное видение, затуманившее разум. Пришлось потереть глаза и мысленно досчитать до трех.
Да что же с ним творится? Неужели зрение стало подводить? Сорок - не тот возраст, чтобы страдать подобным недугом. Тем более ему, магистру проклятого ордена. Или зрительные галлюцинации - всего лишь следствие усталости и постоянного эмоционального напряжения? Ведь это вовсе не Катерина, а всего лишь деревенская старуха. Как можно спутать ее с красавицей женой? Нелепость...
В ответ на странные позывы, он нагрубил Габи. При этом отдавая себе отчет, что в произошедшем нет ее вины. Наоборот, это прекрасно, что дочь, наконец, проявила интерес к окружающим. Возможно, ее здоровье стало восстанавливаться. Придет день, и она вновь заговорит. Расскажет, что видела в день, изменивший
Но почему Верена так тянется к незнакомке? Корбл присмотрелся. Проклятый дар давал преимущество - видеть и слышать не так, как это делают люди. Различать не предметы, но их внутреннюю суть. Старушка словно соткана из света и добра. Но узнать больше невозможно. Похоже, в ней есть примесь крови голубки. Только они умеют скрываться от проницательного взгляда ворона.
«Хорошо, что она смогла дожить до преклонных лет и не попалась на глаза никому из рыцарей, - решил Карбл.
– Теперь ей ничто не угрожает.
Позвал дочь. Но Верена впервые в жизни взбунтовалась. Решила спрятаться за старушку, будто та может избавить ее от страданий. И почему эта Габи смотрит так осуждающе? Какое имеет право винить? Если бы она только знала...
Магистр не привык, чтобы его воле противились. А эта старуха, пусть и говорит слова извинения, но дерзит всем своим видом. И Корблу, вместо того чтобы отослать ее прочь, отчего-то самому хочется начать оправдываться. Объяснить, что любит дочь и желает ей лишь добра. Но нельзя...
Он буквально вырвал дочь из объятий Габи. На секунду его пальцы коснулись руки женщины, даже сквозь перчатку ощутили тепло и нежность. Невыносимую нежность, сводящую сума.
Разве такое возможно?
Корбл принял обет безбрачия и еще ни разу не испытал приступов вожделения. Он умел обуздывать желания и низменные потребности. Так почему, черт побери, его тело так среагировало на старуху?! Больная психика? Колдовство? Ни горничные в логе, ни медсестры в госпитале, ни легкодоступные городские красавицы во время вынужденных поездок не приводили Корбла в такой трепет.
Он покинул спальню матери так быстро, как только мог. Но вовсе не близость заката подгоняла его. Совсем другое чувство - неведомое, непреодолимое. Постыдное.
Глава 6
Валерия
Мод оказалась не слишком хорошей собеседницей, каждое слово приходилось вытягивать из нее словно клещами. Сидя в детской, в окружении игрушек и вещей Верены, я пила предложенный травяной чай и всеми силами пыталась быть любезной. Что может быть безобиднее одинокой старушки, любящей собирать сплетни.
В итоге удалось узнать не так много, но достаточно, чтобы сделать определенные выводы. Наряд Корбла оказался вовсе не маскарадным. И даже не данью традициям предков. Эти люди действительно считали себя рыцарями. Рыцарями проклятого ордена, как заявила Мод. «Корвус Девотус» стал продолжателем идей Тевтонского ордена. Девиз «Помогать - Защищать - Исцелять» перешел к ним по наследству, как и черный крест с серебряной окантовкой.
– Все это логично, хотя и немного странно...
– заметила я, услышав путаный рассказ Мод.
– Но если мне не изменяет память, рыцари не заводили семей. Тем более не заставляли детей-девочек присутствовать на их церемониях.