Голубой бриллиант (Сборник)
Шрифт:
б ты согласился. Помню, ты мне рассказывал, как отказался
делать памятник Свердлову. Нам нельзя терять достоинство
ни при какой погоде и ни за какие блага. Талант и совесть
неразделимы.
– Спасибо, родная, я рад, что ты одобрила мой поступок.
219
Глава десятая
ВОЗНЕСЕНИЕ
1
Весна наступала стремительно, сухая и жаркая. Сразу же
после оплеванных демократами майских праздников -
Первомая и Дня Победы -
переехали на дачу, купленную когда-то отставным дипломатом
Сергеем Зорянкиным на севере от Москвы в зеленом
Радонежье. Днями раньше Иванов и Маша субботу и
воскресенье провели на даче, вскопали грядки под огород,
сделали уборку в доме, словом, приготовили дачу к летнему
сезону. Маша любила свою дачу, и не столько сам дом,
небольшой, бревенчатый и далеко не новый, сколько здешние
окрестности, с зелеными лесными массивами, солнечными
полянами и голубыми прудами, которые дачники величали
озерами и даже морями. "Загорское море!" Это звучит солидно
и заманчиво, хотя воды в этом море по колено, зато есть флот
– полдюжины лодок, которыми пользуются и рыбаки, и просто
отдыхающие. Маша такое море не принимала всерьез и не
завидовала барахтающимся в его не очень чистой, несточной
воде. Маша родилась на берегу Средиземного моря и на всю
жизнь запомнила его песчаные пляжи, тихие всплески теплой
воды. Память детства самая цепкая и впечатляющая.
Беспощадное время не в состоянии стереть или затмить
трогательные, милые сердцу картины. Они чисты, светлы и
безоблачны. Они - навечно.
Радонежский край Маша увидела уже в зрелые лета,
когда вместе с родителями приезжала смотреть свою будущую
дачу. Из Москвы они приехали в Сергиев Посад, который тогда
носил позорное имя большевика-троцкиста Загорского-
Лубоцкого. Был теплый солнечный день середины сентября,
ярким многоцветьем листвы полыхало бабье лето.
Ослепительным золотом блистала Троице-Сергиева Лавра.
Словно дети солнца, играли и струились в голубом просторе
купола соборов и корона колокольни, высотой своей
превосходящая колокольню Ивана Великого в Московском
Кремле. Ее узрела Маша еще с вокзальной площади - она
впервые была в городе преподобного Сергия Радонежского, -
узрела и ахнула, встрепенулась душой. И не красота
неописуемая, не чудесное творение рук человеческих поразили
220
ее, а то, что она это великолепие уже видела и знает его с
давних пор, с самого детства носит его в сердце
не на фотографиях и открытках, не на картинах и в кино.
Видела не глазами, а всем своим существом, каждой клеточкой
своего тела. Какая-то невиданная, властная сила потянула ее к
Лавре, исходящие от куполов золотистые струи проникали в
душу, просветляли разум, манили к себе невидимыми чарами и
окрыляли. Ей хотелось лететь. И она быстрым и легким шагом,
опередив родителей, полетела навстречу неземному видению,
на его кровный зов, и ей казалось, что золотистые звезды,
рассыпанные по голубым куполам Успенского собора, не что
иное, как посланцы Вселенной. И тогда ее осенила ясная
мысль о нетленной вечности всего сущего - природы, человека
и творения рук его, о мудром творце мироздания, о бессмертии
души.В бессмертие души Маша уверовала еще в студенческие
годы и считала, что в незапамятные времена душа ее обитала
в другом бренном теле и, покинув его в свое время,
странствовала в беспределах Вселенной, пока не воплотилась
в ней - Маше Зорянкиной. Этим она объясняла сновидения,
когда неоднократно видела во сне один и тот же город,
который не существовал в действительности, знала его
обитателей в лицо, их имена, но наяву, в жизни их не было. И
делала вывод, что она, то есть душа ее, но в другой плоти,
жила в этом городе и среди этих людей, что это были се
друзья и знакомые. Об этом она подумала, увидав впервые
Троице-Сергиеву Лавру, которая, между прочим, ей никогда не
снилась. Просто в этой обители, представшей перед ней так
неожиданно, она нашла что-то очень родное и близкое для
своей души. С тех пор в дачный сезон она нередко посещала
Лавру в надежде найти там умиротворение и душевный покой.
Находясь на своей даче, она с трепетным волнением слушала
доносимый ветром из Сергиева Посада далекий колокольный
звон, который теплыми струями разливался в душе.
Маша была убеждена, что ее доисторические предки
жили в этих благодатных краях, потому и влечет ее сюда
божественная сила и шепчет внушительно ей внутренний
голос: здесь твои корни, здесь тысячи лет тому назад была
предана земле твоя плоть перед тем, как бессмертная душа
твоя отправилась в долгое странствие, чтоб в середине
двадцатого столетия снова войти в твою плоть. Потому и
дороги и любы тебе эти места, которые ты считаешь своей