Голубой бриллиант (Сборник)
Шрифт:
Независимо от поры,
И опять родятся Иваны,
Потому что живут Петры.
Ему дружно похлопали. Тогда он прочитал Василия
Федорова:
– Не изменяй!
– ты говоришь любя.
– О не волнуйся. Я не изменяю.
Но, дорогая,... Как же я узнаю,
Что
Он читал, не сводя проникновенного взгляда с Ларисы.
Он мысленно целовал ее, и она улыбалась вместе со всеми.
Она любила поэзию, Виталий это понял, как понял и то, что он
завоевал аудиторию и прежде всего Ларису и уже
разгоряченный не мог остановиться. Выждав, когда умолкнут
наши дружные хлопки, не садясь, он принял гордый вид
победителя и сказал:
– И еще последнее, самое короткое, но самое мощное:
На разлуке, на муке стою...
Вот и все, вот и время проститься.
И целую я руку твою,
Как крыло улетающей птицы".
Он через стол протянул свою руку к Ларисиной руке, она
от неожиданности инстинктивно подала ему руку, и он
поцеловал ее нежно и трогательно. Лариса растерянно
взглянула на Лукича и смущенно потупила глаза. Мы опять
поаплодировали, все, кроме Лукича. Он сидел на торце стола
рядом со мной и в полголоса проворчал в мою сторону:
513
– Видал, как заливается... соловьем залетным.
– А ты не нервничай, - лихо ответил я.
– Обычное дело:
под хмельком мужики ослабляют тормоза эмоций.
– Расслабленные тормоза чреваты аварией.
– В данном случае авария не грозит. Будь спокоен и
радуйся, гордись, что она всем нравится. Даже Артему.
Посмотри на внучка, он с нее восторженных глаз не сводит.
– И правда. О, шельма, - добродушно заулыбался Лукич.
– Хотя ему-то и не грех: возраст любви. А эти... кобелины...
– Да ты никак всерьез ревнуешь?
Эти мои слова Лукич оставил без ответа. Он обратился к
Баритону:
– А не пора ли нам перейти к вокалу, как, Юра?
– Я созрел, Егор Лукич. Давайте заявку?
– Наши любимые романсы. Начни с "О, если б мог
выразить в звуке". Я не смогу, а ты попытайся выразить... в
звуке. - Скользящим взглядом он коснулся Ларисы и
остановился с улыбкой на Баритоне.
Юра - а мы все его между собой звали не иначе, как
Баритон, обладал красивым, мягким, лирическим баритоном и
очень
полные сорок лет он прекрасно выглядел, стройный, высокий,
с хорошими манерами. Года два тому назад он разошелся с
женой, артисткой эстрады, по причине тощего кошелька: он в
условиях капитализма не мог обеспечить притязательной
супруге достойную, как она считала, ее жизнь. Случай
банальный: она ушла к "новому" и совсем не русскому. У
Лукича было пианино, купленное для Эры, которая, впрочем,
редко открывала клавиатуру. Аккомпанировала Юрию его
подруга и его постоянный в сольных концертах аккомпаниатор,
тоненькая, как тростинка, большеглазая блондинка на вид лет
двадцати с небольшим. Как сказал мне Лукич, по
совместительству она была то ли невестой, то ли
возлюбленной, а возможно и просто любовницей Баритона.
Мы с удовольствием слушали романсы в исполнении
Юры. Они касались лично каждого из нас в той или иной
степени. У каждого задевали чувственные струны, вызывали
воспоминания. После первого романса Юра исполнил еще
два: на слова Пушкина "Я вас любил" и Тютчева - "Я встретил
вас". Когда он кончил, Игорь Ююкин вдруг вышел в центр
комнаты и торжественно огласил:
– Господа товарищи! Однажды мне посчастливилось на
волжском теплоходе впервые услышать совершенно
514
божественный романс "Не уходи" в исполнении
очаровательной Ларисы Павловны. Давайте попросим ее
доставить нам радость и наслаждение.
Конечно, мы все дружно присоединились к просьбе
Игоря, Лариса здесь была кумиром, она понимала, что
нравится мужской компании, а женщин было всего три - кроме
Ларисы Настя Ююкина, да пианистка, которую плотно опекал
Баритон. Ларисе, как и любой нормальной женщине,
нравилось нравиться. Она не сразу откликнулась на зов Игоря,
слегка пококетничала, скромно посмущалась, украдкой
поглядывая на Лукича, словно ожидая его разрешения. И он
благосклонно соизволил:
– Пожалуйста, Лариса, уважь публику, - ласково попросил
Лукич. В доме не было нот романса "Не уходи", без нот
партнерша Баритона аккомпанировать не могла. Получилась
заминка. Но Игорь подсказал:
– Спойте, как на теплоходе - под аккомпанемент гитары.
Лукич - вы же отлично аккомпанировали.
Лукич, кажется, только того и ждал, его не надо было
уговаривать. Он сходил в кабинет за гитарой, важно уселся на
диване, кивком головы позвал к себе Ларису и ударил по