Голубой бриллиант (Сборник)
Шрифт:
"Начинается", - подумала я. Он подошел к кровати и
наклонился к моему лицу, прошептал:
– Я пришел сказать тебе спокойной ночи.
– Ты уже сказал, - резко ответила я.
– А за стихи, которые тебе понравились, положен
поцелуй.
– И он в ту же секунду поцеловал меня и попытался
обнять. Я резко оттолкнула его и сказала осуждая:
– Виталий, ты ж обещал. Я очень устала и не настроена
на любовные утехи. Ты же поэт, должна быть тонкая
Ты должен знать психологию женщины. Такое бывает: нет
желания, нет настроения. С этим надо считаться и мириться.
Он сел на край постели, взял мою руку и преподнес к
своим губам, сказал:
– Желание появится. Стоит только обнять и поцеловать.
Женщина всегда может, хотя и не всегда хочет. А мужчина
наоборот: всегда хочет, но не всегда может. Тебе наверно это
575
известно по Лукичу.
– Последние слова его меня возмутили и я
грубо бросила:
– Лукича прошу не трогать. Тебе до него никогда не
подняться. Запомни это, заруби себе на носу. Он не просто
великий артист. Он необыкновенный человек.
– Ну извини. Не будем о Лукиче, я согласен с тобой. Но
ты же не давала ему подписку. Ты мне нравишься. Очень
нравишься.
– Ну что из того? Возможно, я многим нравлюсь. Так что
же мне и под каждого ложиться?
– Но я не каждый. Я известный в России поэт. Мои книги
изданы миллионным тиражом. Меня знают миллионы. Иные
считают за честь иметь интимные отношения с известным
поэтом. Ты знаешь, сколько было у Пушкина любовных
отношений с женщинами? Больше сотни.
– А ты превзошел и Пушкина?
– Не важно. Недостатка не было. Стоило только
поманить.
– И они летели, как мухи на мед, на ходу раздевались и
спешили лечь под тебя.
– Да, и ложились, и были довольны, благодарны.
– Какой же ты хвастун. О психологии женщины ты
судишь по стихам своего собрата Андрея Вознесенского:
"сущность женщины горизонтальна". Так?
– Вознесенский никакой не поэт. Это графоман и пошляк,
– с яростью произнес Виталий. Он был взбешен. Я понимала
его и, может, даже сочувствовала. Но не могла пересилить
себя, хотя он мог бы сойти и за "производителя". Я сказала уже
миролюбиво:
– Ты не обижайся и не огорчайся. И не скучай-ка, это
говорит тебе Чайка.
– Не удачная рифма. Тебе больше подходит Лариса -
крыса, - в сердцах выдавил он и уже вставая с кровати, сказал
примирительно: - Надеюсь, до Лукича наш эпизод не дойдет.
Обещай.
– Я пообещала.
– А теперь спи спокойно. Я тебя не
потревожу.
–
поцеловал меня в губы.
Я долго не могла уснуть. Я думала над психологией
мужчин: если ты легла под него - значит ты белокрылая Чайка,
отказала ему - ты уже Крыса. А как же любовь. "Ты мне
нравишься", - вспомнила его слова. Ну и что, и ты и Ююкин
мне нравитесь, но то разные понятия: нравиться и любить. Я
люблю Лукича, люблю первой в своей жизни и, наверно,
576
последней любовью. И он любит, он боготворит меня. Я
мечтаю о ребенке и он поддерживает мою мечту, он "за", и
если б у меня состоялась тогда в мастерской с Игорем или
сегодня с Виталием, он бы не возражал. Думаю, он бы
одобрил мой выбор. Это был шанс. Но я им не
воспользовалась. Впрочем, еще не поздно: в соседней комнате
лежит и возможно тоже не спит в расстроенных неудачей
чувствах "производитель", который даже в какой-то мере и
симпатичен мне, как мужчина. Он готов. Но не готова я. Не
могу перешагнуть ту невиданную грань, которую создает
высокое и святое понятие - любовь и женское чувство
достоинства и гордости.
В Москву я приехала в полдень и прямо с вокзала по
автомату позвонила Лукичу.
– Я с нетерпением жду тебя, - как всегда мило ответил
он. Войдя в квартиру, я сразу же доложила ему о своих
приключениях. Не умолчала и о притязаниях Виталия. Лукич
выслушал с добродушной снисходительной улыбкой, лишь
беззлобно проворчал:
– Куда денешься - в каждом мужике прячется кобелина и
ждет своего часа, удачного момента. А для Виталия момент
был более, чем подходящий.
– Ты прав, - подтвердила я.
– Но как бы ты отнесся, если
б я не устояла?
– напрямую спросила я. Для меня был очень
важен его ответ. Он заговорил не торопясь:
– Я тебе уже раньше говорил: если дело шло о ребенке,
то я поддерживаю любой твой шаг. Решающее слово всегда за
тобой. - Он сделал паузу, лицо его приняло озабоченное
выражение, глаза нахмурились, и он заговорил мрачным
тоном: - Сегодня утром звонил твой отец. Из Твери звонил. Он
просил тебя срочно приехать домой.
– Что-нибудь случилось?
– с тревогой спросила я.
– На такой же мой вопрос, он ответил кратко и сухо: об
этом поговорим при встрече в Москве. И положил трубку.
Боже мой... Сердце мое затрепетало: произошло,
очевидно, то, чего я больше всего опасалась. Я вся обмякла,