Голубой бриллиант (Сборник)
Шрифт:
любезный вопрос.
– Десять тысяч долларов, - твердо сказал Иванов.
– Пять тысяч и ни цента больше. - Голос шведа
раздражен.
После небольшой заминки Иванов сказал: "Приезжайте".
112
Так состоялась эта сделка, и "Первая любовь" Алексея
Иванова уплыла за рубеж.
В тот вечер он поздно лег в постель, но сон пришел к
нему только в четвертом часу. Он не находил себе места.
Какие-то не связанные мысли атаковали
горох от стенки, оставляя на душе неприятный осадок. И
прежде всего - уплывшая в Швецию скульптура. Конечно, по
нынешним временам и пять тысяч долларов - это большая
сумма, по рыночному курсу - полмиллиона рублей. Но что на
них купишь? Приличный автомобиль, который через несколько
лет выбросят на свалку. А настоящие шедевры искусства
бессмертны. А он продал шедевр, может, первый и последний
взлет неповторимого таланта. И что значат пять тысяч, когда
там, "за бугром", платят миллионы долларов за какой-нибудь
"Подсолнух".
"Продал первую любовь, - горестно подумал Иванов,
иронизируя над самим собой.
– За доллары продал. Кто меня
осудит? Лариса? А по какому праву? Она первая предала
меня, так что мы квиты". Но это "квиты" не давало утешения:
он ощущал в себе что-то ноющее, трудно объяснимое, словно
он неосознанно оторвал от самого себя какую-то дорогую
частицу и так, походя, бездумно выбросил ее, а теперь
спохватился и пожалел. Не денег пожалел - просил десять,
получил пять тысяч, - пожалел об утрате того, что было для
него больше, чем удачная скульптура. Это была очень важная
частица его биографии, его жизни. "Она предала, а я продал -
вот и расквитались", - повторил он вслух навязчивую фразу.
За полночь он встал с постели и вышел в зал. Тумба, на
которой стояла его "Первая любовь", была пуста и напоминала
квартиру, из которой навсегда уехали хозяева, и эта пустота
рождала щемящую тоску. Тогда он пошел в "цех" и сразу - к
незаконченной композиции "Девичьи грезы". Изящная
безликая фигура молодой женщины с ромашкой в руке,
казалось, умоляла его быстрее "олицетворить" ее, вдохнуть в
эту застывшую классическую плоть душу, оживить ее. Когда ж
она придет - молодая, красивая, с лицом и взором, осененным
небесной мечтой? Она обещала, но вот же не спешит. Маша
обещала прийти посмотреть его работы, но согласится она
позировать, это еще вопрос. А он почему-то верил и был
убежден в положительном ответе. Он вспомнил ее чарующий
голос,
Он представил уже законченную композицию "Девичьи грезы",
увеличенную в пять раз, отлитую в бронзе и установленную у
113
городского пруда южного города (был такой заказ городских
властей), а также беломраморную музейную, небольшого
размера и подумал: "А может, завтра позвонить Маше,
напомнить, что глина сохнет?"
И с этой мыслью он удалился в спальню.
Глава шестая
ДЕВИЧЬИ ГРЕЗЫ
1
Очередной брифинг в Министерстве внутренних дел, как
и все другие, был посвящен борьбе с преступностью,
захлестнувшей мутным и кровавым потоком всю страну.
Журналистов, впрочем, как и все население, интересовал один
главный из главных вопросов: когда милиция наведет порядок,
в частности в Москве, и есть ли хоть какие надежды.
Атакованный со всех сторон вопросами журналистов
заместитель министра не сказал ничего утешительного, кроме
констатации: да, преступность растет, притом возросли тяжкие
преступления: грабежи, убийства, нанесение телесных
повреждений, изнасилование. На брифинге Маша Зорянкина
представляла свою в самом деле независимую газету,
отражавшую позиции центристов, с некоторым уклоном в
вопросы православия и духовности. Неожиданно для себя
среди журналистов она увидела знакомого - Виктора Панова, с
которым училась на факультете журналистики. Панов когда-то
даже пытался за ней ухаживать, уверял, что у него к ней
серьезные намерения, но получил совершенно категорическое
"нет", женился не студентке медицинского института и вскоре с
молодой женой уехал в Израиль по вызову ее родителей.
Появление Виктора Панова на брифинге вызвало у Маши
некоторое любопытство, и прежде всего вопрос: прессу какой
страны представляет этот до крайности посредственный
репортер? Скорее всего Тель-Авивской, так как совсем
недавно были установлены дипломатические отношения с
государством Израиль. Панов несколько раз поднимал руку,
чтобы задать вопрос, но микрофон перехватили более
шустрые. Наконец он получил слово и представился: "Эмиль
Панкинд - российское телевидение".
Маша была сражена: "Эмиль Панкинд?" Не может быть,
что за наваждение? Она хорошо знала Виктора Панова и не
могла ошибиться, тем более что были они совсем рядом. Это