«Голубые Орхидеи»
Шрифт:
— Я… — Кит сдался и опустился на софу, закрыв лицо руками.
— Кит, — она села рядом с ним.
— Это ужасно, Вэл… ужасно. Я причинил ей зло, я причинил зло тебе. Я выжидал и ничего не делал, а потом она умерла, предоставив мне полную свободу.
— Что?
— Она сказала, ее чувство собственного достоинства… — его тело затряслось от беззвучных рыданий.
Она протянула руку, чтобы коснуться его, заключить в свои объятия, но
— Я был дерьмом! — плакал Кит. — Я любил тебя, Вэл… все время любил тебя… она знала это. Какую боль, должно быть, она испытывала! Что она имела от жизни? Мужа, который любил другую женщину. Какой же я ублюдок! Я презираю себя за то, что сделал ей. Черт бы меня побрал!
Валентина кусала губы, подыскивая слова, которые не разрушат, но исцелят.
— Кит, всем нам даны дни, чтобы прожить их. У Синтии было много хорошего в жизни. Она знала, что ваш брак несовершенен, но тем не менее предпочла остаться с тобой. Она могла уйти, но не ушла.
— Да, — простонал он.
— У меня нет ответов на все вопросы, — призналась Валентина. — Но если в конце к ней пришло понимание, тогда… Что ж, я верю, Бог рядом с ней, где бы она ни была сейчас.
Кит плакал.
— Кит, ты сделал все возможное, — прошептала она. — Ты оставался верен ей, ты отдавал ей всю любовь, на какую только был способен… И это действительно была любовь. Я уверена, она тоже знала это. Я… я рада, что ты не оставил ее. Я рада, что ты был с ней до конца.
Их руки нашли друг друга, пальцы переплелись, затем Кит прижал ее к себе.
— Вэл, — задыхаясь, прошептал он. — Я знаю, что причинил тебе много зла. Я был в полном отчаянии.
— Я знаю.
— Я так люблю тебя.
— И я тебя, мой дорогой.
— Ты нужна мне, Вэл… постоянно нужна и всегда будешь нужна, и да поможет нам Бог, — говорил Кит, когда они направлялись в спальню.
ГЛАВА 24
Через две недели Уиллингем должен был присутствовать на торжественном обеде, устраиваемом Американским фондом по борьбе с раком по случаю вручения наград, в большом бальном зале «Уолдорф-Астории». Еще одна возможность для колумбийского убийцы.
Эта возможность оказалась нереализованной.
Михаил почувствовал еще большую уверенность, что удар будет нанесен на премьере «Доктора Живаго». Сенатор не принял всерьез его предостережений. Следует ли ему теперь известить ФБР? Но в КГБ существовало мнение о ФБР и ЦРУ как о недостаточно компетентных службах, постоянно допускающих грубые ошибки. Кроме того, обе организации и без того, несомненно, круглосуточно охраняли Уиллингема.
— Я так счастлива, —
— Счастлива, — задумчиво повторил Михаил, глядя на нее. Она казалась ему прекрасной, необычной, и порой ему даже трудно было поверить, что она действительно его сестра. В последние дни она, казалось, расцвела и светилась каким-то ярким внутренним светом.
Валентина перевела дыхание.
— И еще я счастлива из-за «Доктора Живаго». Шерли Эдер поместила о нас похвальную статью в своей колонке комментатора, появившейся в нескольких газетах. Она утверждает, что у нас реальный шанс стать настоящим хитом — мы можем создать еще один «Призрак в опере». Миша, ты только подумай. Индивидуальные выступления, интервью и все прочие фанфары славы. Если бродвейское шоу по-настоящему придется по вкусу зрителям — успех может быть невероятным.
Он немного поколебался, прежде чем сменить тему.
— Тебе никогда не приходило в голову, что твою приятельницу Джину Джоунз лучше бы убрать из постановки?
— Что ты сказал? — с удивлением переспросила Валентина.
— Я сказал, что, может быть, она вам не слишком нужна. Такую танцовщицу легко заменить.
Валентина подскочила, и ее палочки для еды упали на пол.
— Миша, поверить не могу, что ты сказал такое! Какое это имеет отношение к тому, о чем мы говорили? Джина хорошая танцовщица, даже если она не нравится Беттине. Почему ты такое предложил?
— Я не могу тебе объяснить.
— Ты просто не понимаешь, — сказала Валентина, пытаясь сдержать свой гнев. — Джина живет этим шоу!
Михаил встал, подошел к окну и стал смотреть на высокие башни, сверкающие огнями. Как сказать любимой сестре, что он агент КГБ? Убийца, присланный предотвратить попытку покушения и покончить с преступником.
Хуже того, как сказать ей, что его инстинкт подсказывает ему, что премьера пьесы станет местом покушения?
— Это ты не понимаешь, дорогая сестричка, — сказал он наконец. — Есть обстоятельство…
— Пожалуйста, — взмолилась Валентина. — Я не хочу больше ничего слышать. Миша, пожалуйста, вернись и доешь еду.
— Очень хорошо, — со вздохом сказал он.
Звонок внутренней связи прервал его беспокойные мысли.
Валентина вскочила и нажала на кнопку. Несколько секунд послушав, она сказала:
— Это Орхидея. Она в вестибюле.
— Тогда я пойду и оставлю вас наедине, — заметил Михаил, отодвигая нетронутое блюдо.
— Миша, ты можешь остаться…